X. Хартманн. "Эго-психология и проблема адаптации"

В ходе эволюции, описанной здесь как процесс прогрессивной "интернализации", возникает центральный регулирующий фактор, обычно называемый "внутренним миром", который находится между рецепторами и эффекторами. Мы знаем, что у взрослых людей это один из регулятивных факторов эго. Широта субъективного мира, степень чувствительности к опыту и т.д. отражают индивидуальные отличия в данном факторе. Здесь, однако, нас интересует не внутренний мир как таковой, а скорее, его роль в реально существующих функциональных отношениях.

Фрейд (1920) разъяснил нам важное значение "стимульного барьера", который позволяет передачу "лишь фрагмента первоначальной [стимульной] интенсивности" (р.27) внутрь организма. Но вначале нет никакого стимульного барьера против инстинктивных влечений, и поэтому смещения стимуляции влечения более важны в психической экономике, чем смещения внешних стимуляций. По этой причине биологические функции внутреннего мира (и его связи с окружающей средой) легко расстраиваются инстинктивными влечениями. Эта близость внутреннего мира инстинктивным влечениям имеет, однако, также и положительное значение для адаптации. Картина внешнего мира для животного становится уже или шире, когда требования его инстинктов возрастают или ослабевают, ее центр сдвигается в соответствии с тем, испытывает ли животное голод, жар и т.д., к тем элементам, которые непосредственно связаны с удовлетворением инстинкта. У человека это преимущество нейтрализуется двойственностью отношений между инстинктивным влечением и биологической полезностью, но сам этот факт повышает значимость обоснования регуляций.

Биологическая полезность внутреннего мира для адаптации, дифференциации и синтеза становится очевидной даже при беглом взгляде на биологическую значимость мыслительных процессов. Восприятие, память, воображение, мышление и действие — релевантные факторы в этой связи. (Относительно биологической значимости воображения см. К. Бюлера, 1930). Внутренний мир и его функции делают возможным процесс адаптации, который состоит из двух шагов: ухода от внешнего мира и возвращения к нему с улучшенной способностью взаимодействия. Тот факт, что к целям приближаются не прямо, а через дополнительные окольные пути (средства), является решающим для эволюции. Этот отход от реальности для лучшего господства над ней, с которым мы будем часто сталкиваться, не идентичен "регрессивной адаптации" (в генетическом смысле), которую мы обсуждали выше. Развитие сознания не полностью совпадает с развитием внутреннего мира. Фрейд подчеркивал социальную важность сознания. Возможно, В. Штерн (1914) прав, когда высказывает предположение, что сознание возникает как выражение конфликтов (здесь можно напомнить также замечание Анны Фрейд (1936, р. 179) о том, что инстинктивная опасность делает человека смышленым).

Мир мысли и мир перцепции — при том, что оба они находятся среди регулирующих факторов и являются элементами того адаптационного процесса, который состоит в отходе с целью достижения господства над ситуацией, — не всегда должны совпадать. Перцепция и воображение ориентируют нас с помощью пространственно-временных образов. Мышление освобождает нас от непосредственно данной перцептуальной ситуации (память и воображение, конечно, этому предшествуют) и в своей высшей форме — в точной науке — стремится исключить все образы и качества, происходящие из внутреннего мира. Психоанализ впервые в психологии предпринял серьезную попытку редукции качеств сознания. Все же образы действительно играют во многих ситуациях регулирующую роль в человеческом действии. Оба этих мира (мысли и перцепции) имеют специфическое отношение к действию: не одна только мысль представляет собой тенденцию к действию, образ также является такой тенденцией, хотя и примитивной (ср. Шильдер, 1924).

Давайте теперь более подробно рассмотрим отношения между функцией мышления, этого главного представителя процесса интернализации, и задачами адаптации, синтеза и дифференциации.» В этой связи нам придется игнорировать многое из того, что нам известно относительно мышления — например, что оно энергетически заряжено десексуализированным либидо, его предполагаемое отношение к инстинкту смерти, его роль в качестве помощника (рационализация) или оппонента ид, его зависимость от условий катектической заряженности, ускорение его работы или запрет на его деятельность со стороны суперэго, влечений и аффективных процессов и т.д. Мы ожидаем, что психоанализ психозов позволит нам заполнить пробел (в понимании связи) между всеми этими факторами и теми, которые будут здесь рассматриваться.

Фрейд утверждает, что эго посредством интерполяции мыслительных процессов достигает задержки моторной разрядки. Этот процесс является частью уже обсуждавшегося процесса общей эволюции, а именно, что чем более организм дифференцирован, тем более независим он становится от непосредственной стимуляции окружающей средой. Фрейд также описывает мышление как экспериментальное действие, использующее малые количества энергии, и посредством этого проясняет как его биологическую функцию, так и его отношение к действию. Представляется, что у высших организмов ориентировочная активность все в большей мере перемещается внутрь организма, и более не предстает в форме моторного действия, направленного на внешний мир. Благодаря продвижению в эволюции человеческий интеллект достиг таких высот, что дает возможность человеку, чья соматическая оснастка ничем особым не выделяется, господствовать над окружающей средой.

Интеллект приводит к громадному расширению и дифференциации возможностей реакции и подвергает реакции селекции и контролю. Причинное мышление (в отношении к восприятию времени и пространства), создание и использование взаимоотношений между средствами и целью и в особенности обращение мышления на собственную персону освободили индивида от необходимости реагировать на непосредственный стимул. Интеллект понимает и изобретает, и возможно, его функцией является более постановка, чем решение проблем (Делакруа, 1936); он решает, примет ли индивид событие таким, как оно есть, или изменит его своим вмешательством (аллопластичсская адаптация); он пытается контролировать и направлять повторяющийся характер инстинктов и инстинктивных влечений; он создает дериватные потребности, обращает средства в цели и наоборот. Здесь мы не всегда можем выделить различные функции интеллекта (понимание, суждение, рассуждение и т.д.), хотя позднее мы сможем кое-что сказать на этот счет; мы также не можем обсуждать их развитие, их отношение к перцепции (как при проверке реальности), к языку и т.д.

Ясно, что вся эта широкая область функций относится к эго. Однако я не решаюсь приравнять ее к эго, как делают некоторые. Интеллект имеет несколько дефиниций. Согласно В. Штерну, это "общая способность справляться с новыми требованиями посредством целенаправленного использования мышления", и другие авторы также подчеркивают его биологическую функцию и адаптивный характер. Тем не менее, было бы грубой ошибкой предполагать, что адаптивность человека пропорциональна его интеллекту (ср. Германн (1920), который сделал много ценных вкладов в психоаналитическую теорию мыслительных процессов). Другие исследователи утверждали, что такие биологические соображения объясняют не природу интеллекта, а только пользу, которую мы от него получаем. Этой точке зрения, в свою очередь, противостояла аргументация — см., например, Клапаред (1924), —. что исследование функции может обогащать наше понимание структуры. Психоанализ широко использовал этот аргумент и поэтому, мне кажется, также должен допустить его здесь. Кроме того, мы не касаемся здесь филогенетической проблемы — возникает или нет интеллект от адаптации, — но уже тем, что он существует, он служит адаптации. В любом случае возникновение интеллекта является решающим шагом в развитии целенаправленного поведения. Стадиями этого развития, говорит К. Бюлер (1930), являются инстинкт, привычка и интеллект. Даже наше краткое представление показывает, что интеллект выполняет частично задачи, которые на более ранних стадиях выполнялись другими средствами, и частично вводит новые функции. Такая разбивка форм поведения на стадии не предполагает резких разделительных линий: даже инстинктивные действия показывают адаптивные изменения и не являются абсолютно ригидными. Мак-Дугалл (1933) фактически утверждает, что всякое поведение и всякие психические процессы являются одновременно как инстинктивными, так и разумными. Однако большая пластичность интеллекта и его превосходство в овладении новыми ситуациями остается фактом несмотря на некоторые возможные оговорки.

<<   [1] ... [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] ...  [27]  >>