X. Хартманн. "Эго-психология и проблема адаптации"

Мы сталкиваемся со сходными трудностями, когда пытаемся вывести цель воспитания из факторов адаптации, синтеза и т.д. То, что лежит в основе такого извлечения, аналогично тому, что лежит в основе теоретической концепции здоровья; но здесь мы уже знаем, что цель воспитания не может быть удовлетворительным образом определена с точки зрения одного лишь предотвращения невроза. С общей биологической точки зрения процесс воспитания несомненно стремится, главным образом, к адаптации и в особенности социализации ребенка. Но в действительности воспитание выходит за пределы этих целей и также прививает определенные идеалы, которые, как правило, по крайней мере частично установлены традицией, но которые могут также становиться средствами изменения общества. Принятие предписанных форм и целей поведения может способствовать адаптации и часто действительно способствует, но оно может также и препятствовать ей. Мы можем, вероятно, различать три элемента во всех формах воспитания: адаптацию к данной окружающей среде, подготовку к ожидаемой будущей окружающей среде и формирование целей в соответствии с идеалами воспитывающего поколения, которое учитывает не только прошлое, но также настоящее и будущее. Конечно, рациональное поведение, доминирование регуляции со стороны интеллекта и т.п. также могут быть идеалом воспитания. Но, несмотря на их рациональный характер, раз они предлагаются в качестве такого идеала, то — подобно любому другому воспитательному идеалу — они являются выражением нерациональной системы ценностей и не являются тем, что мы будем называть рациональным. Я лишь затрагиваю здесь этот вопрос, так как детально обсуждал его в другой работе (1933). Фрейд (1927) задавался вопросом, почему религиозные системы объединяют космогонию^* и этические нормы (здесь мы можем не принимать во внимание третий элемент религии — "утешение"). Он дает генетический ответ, что оба этих аспекта порождены отношением ребенка к своему отцу. Это стремление вывести элементы знания и нормативные элементы друг из друга и проследить их к общей матрице, которое мы находим в религиях, наблюдается, однако, и вне их (например, во многих метафизических системах) и у нерелигиозных людей. Очевидно, большинство людей не может выносить мысль о том, что даже на основании надежного, проверенного знания мы не можем логически вывести причину для "ты должен". Это большинство придерживается иллюзии, что знание должно обеспечивать цели действию, и таким образом оно переносит "величие" знания на те цели, для реализации которых это знание используется, как если бы этические или воспитательные цели могли оказаться "истинными" вследствие применения "истинного" знания для их достижения. Но в этих двух случаях слово "истинный" имеет разный смысл: в первом оно означает согласие с принятой системой ценностей, во втором — согласие с реальностью. Предпринимались неоднократные попытки — главным образом в последние десятилетия прошлого века, и в этот раз преимущественно от имени науки — осуществить это стремление и избавиться от понятия "ты должен" посредством введения концепций типа концепции "биологической ценности". Но данный вопрос все еще остается в сфере ценностных иерархий. Безусловно справедливо — и я говорил об этом в другой работе (1928), — что углубление знания человека может изменять его оценки. Но решающий момент, который пытается отрицать эта иллюзия, остается неизменным: "валидность" знания, которое содетерминирует акт оценки, не имеет ничего общего с "валидностью" этой оценки. Знание, однако, может помочь нам осознать, что то, что "действительно" является нашей иерархией ценностей — то есть фактически существующая структура и цели наших ценностно рациональных действий — не совпадает с системой ценностей, которую мы ранее сознательно считали своей собственной. Психоанализ часто вызывает такие изменения: например, он может находить противоречивые оценки, он может показывать, что частные оценки не соответствуют общим, и он может доказывать ложность предполагаемой "причинно-следственной связи" между двумя ценностями, в соответствии с которой одна из этих ценностей является вторичной по отношению к другой, представляющей главную ценность. Кроме того, новые отношения к себе и окружающей среде, приобретенные в ходе психоанализа, могут находить выражение в новых актах оценки и т.д. Но мы не можем согласиться с точкой зрения, что ценности могут быть выведены из психоаналитического знания, или с точкой зрения, что фактически существующие изменения в оценке, которые происходят в результате анализа, могут приводить к действительно единообразной иерархии ценностей, присущей всем проанализированным людям — хотя, конечно, определенные общие элементы наглядно видны в ценностных иерархиях тех людей, которые прошли через схожие переживания или которым в ходе своего анализа пришлось исправлять сходные самообманы. Несомненно, что вследствие релятивистского отношения, может возникнуть склонность к ошибочной недооценке сходств между фактически существующими этическими и другими иерархиями ценностей. Элементы, общие для всех людей при адаптации к окружающей среде, в инфантильной ситуации, при формировании суперэго и т.д., конечно же, приводят к общим элементам ценностных систем, но не к общей системе ценностей, что становится понятным даже при беглом взгляде на историю. Вера в то, что уровень рациональности, достигнутый проанализированными людьми, и возросшее знание собственной истории развития проанализированного человека должны приводить к иерархии ценностей, принятой всеми проанализированными людьми, представляется мне столь же необоснованной, как и вера в то, что не должно быть никаких индивидуальных отличий в других характеристиках проанализированных людей.

^* Здесь имеется в виду учение о божественном происхождении мира. — Прим. русск. перев.

"Естественной" иерархии ценностей для людей не существует. Слово "естественная" в данном контексте является ширмой для скрытой оценки и используется для того, чтобы субъективные цели могли представать в виде объективного знания. Я нашел впечатляющий пример этого у Сенеки. Так как он осуждает чувственность, но выступает з защиту естественной жизни, он продолжает доказывать, что чувственность должна быть по сути неестественной. То же самое применимо к так называемому "естественному" воспитанию. Одной из причин того, почему трудно описать "нормальное" развитие, является тот факт, что в нем биологические 'и социальные факторы незаметно переходят друг в друга; очевидно, у человека не может быть такой вещи, как ненарушенное развитие (в смысле воздействия на человека социального окружения). Следовательно, пассивное поведение педагогов является столь же сильным "вмешательством", как и активное поведение, отсутствие просвещения — как и просвещение, неинтерпретация — как и интерпретация, отсутствие запрета — как и запрет, и т.д. Короче говоря, развитие и воспитание ребенка часто называются естественными, когда они считаются "правильными", то есть когда они положительно оцениваются.

<<   [1] ... [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27]  >>