X. Хартманн. "Эго-психология и проблема адаптации"

Мы уже отмечали, что феномены повторения у детей, исследованные Шпицем, обусловлены либо навязчивым повторением, либо принципом удовольствия (либо обоими)²⁵. Автоматизмы, однако, очевидно отличаются от этих повторений, а также от тех, которые упоминает Нунберг, так как они не идут на убыль на шестом году жизни, но, напротив, продолжают преобладать (например, в обучении). Эти автоматизмы — являясь очевидно более эго-сообразными — не заменяются позднее "скукой", как это происходит с описываемыми Шпицем повторениями. Хронология развития противоречит любой попытке рассматривать автоматизацию как средство преодоления этих других форм повторения. Я сомневаюсь, применима ли концепция навязчивого повторения Фрейда к автоматизмам; но, вероятно, может быть "прирученная" форма навязчивого повторения. Нунберг (1932), по-видимому, имеет в виду нечто подобное, когда говорит, что навязчивое повторение может быть лишено своей независимости и импульса посредством синтетических сил эго. В действительности навязчивое повторение является более старой формой регуляции; оно не может взять верх над регуляцией эго, оно может временами служить той же самой тенденции, что и регуляция эго, но при определенных условиях эго может это использовать для своей пользы. Германн (1922) предполагает, что навязчивое повторение развивается в "организованное повторение" ("установление"). В любом случае мы должны понимать, что все эти попытки связать автоматизмы с навязчивым повторением будут подразумевать, что навязчивое повторение является — как у взрослого, так и у ребенка — существенно важной движущей силой той функции, посредством которой происходит овладение реальностью через обучение и чья роль — в особенности у человека — является центральной.

²⁵ Мое дальнейшее исследование этих мыслей приведено Эдвардом Бибрингом в его статье "The Conception of the Repetition Compulsion". Psa. Quart.. 12:486—519, 1943.

Возможно, навязчивое повторение имеет свою долю (помимо принципа удовольствия и принципа реальности) в процессах обучения, но если это так, тогда регулируемые реальностью тенденции эго (ср. Френч, 1937) должны селективно использовать тенденции навязчивого повторения. Поэтому я предпочитаю говорить о частичном взаимодействии между навязчивым повторением и зависимыми от эго действиями психического аппарата, а не об "аспекте навязчивого повторения эго". Следует также помнить, что (согласно этим соображениям) это будет лишь один из корней психических автоматизмов. Фрейд ввел понятие навязчивого повторения как характеристику инстинктивных влечений (см. также Джонс, 1936); наше применение его здесь к этой отдаленной области, естественно, оставляет много неясностей.

9. Аппараты эго. Автономное развитие эго

Мы еще раз возвращаемся к проблеме действия. В действии эго использует как соматические, так и психические аппараты. "Психический аппарат" — особенно подходящее описание предсознательных автоматизмов (и не только тех, которые имеют отношение к действию); однако, так как это подразумевает структуру и сформированность, как и при любых других концепциях аппаратов, оно вряд ли применимо к тому, что временами называлось автоматическим характером ид. Блейлер (1920), когда он изобрел термин "нерегулярный аппарат" для объяснения процесса "абреакции", имел в виду нечто аналогичное; но мы не можем останавливаться здесь на этом особом использовании данной концепции. Шильдер (1928) также часто использует понятие аппарата и утверждает, что "функционирование облегчается тем, что организм является структурой". Действия поэтому всегда подразумевают намерения, акты воли, мотивы и т.д., с одной стороны, и (психические и физические) аппараты — с другой. До сих пор исследователи уделяли мало внимания роли этих аппаратов в возможности, направлении, успехе и развитии действия. Однако, если мы принимаем в расчет свободную от конфликтов сферу эго и если мы хотим разработать общую психологию действия, исследование этих аппаратов становится императивным, потому что в противном случае все наши утверждения относительно действия включают не известное: предсказание действий заранее предполагает знание этих аппаратов. Здесь опять могут возразить, что все эти проблемы находятся вне области психоанализа. Однако это неверно в том случае, если мы всерьез намерены развивать эгопсихологию, начатую Фрейдом, и если мы также хотим исследовать те функции эго, которые не могут быть выведены из инстинктивных влечений. Эти функции принадлежат той сфере, которую мы назвали — с некоторыми очевидными оговорками — автономным развитием эго. (Здесь я не буду обсуждать, как расстройства в этой сфере могут становиться независимыми факторами в патологии; Нунберг, Шильдер и Э. Бибринг начали работу в этом направлении). Очевидно, что эти аппараты, соматические и психические, оказывают воздействие на развитие и функции эго, которое их использует; мы утверждали, что эти аппараты образуют один из корней эго²⁶. Шильдер(1937) показал это очень ясно, когда продемонстрировал, что расстройство центрального аппарата равновесия может влиять на объектные отношения. Примером более общей значимости является воздействие языкового развития на мышление. Для нас само собой разумеется, что аппаратам, как врожденным, так и приобретенным, требуется движущая сила для того, чтобы функционировать, и что психологию действия нельзя понять, не поняв психологии инстинктивных влечений.

Индивид не приобретает всех аппаратов, которые ставятся на службу эго в ходе развития: восприятие, подвижность, интеллект и т.д. являются конституционно данными. Эти компоненты "конституции эго" заслуживают нашего внимания в такой же большой мере, что и компоненты конституции влечения. Естественно, противопоставление эго (как регуляторного фактора) и аппаратов эго не должно приравниваться к противопоставлению обусловленного окружающей средой и конституционального. Эго как регулятивный орган также имеет конституциональные корни. В ходе психоанализа конституция эго (также как и конституция влечения) предстает, так сказать, в своем негативном аспекте, то есть как ограничение объяснения поведения воздействиями окружающей среды. Но вне психоанализа в последние двадцать лет удалось далеко продвинуться к прямому доказательству наследования психических характеристик: теперь мы имеем, благодаря главным образом исследованию на близнецах²⁷, проверенное знание, независимое от прежних произвольных концепций нативизма или эмпирических концепций.

²⁶ См. также "Comments on the Psychoanalytic Theory of the Ego". The Psychoanalytic Study of the Child, 5:74—96. New York: International Universities Press, 1950.

Мы знаем, что многие функции эго — хотя определенно не все, а некоторые лишь частично — смоделированы по образцам инстинктивных влечений. Это определенно так для "давать", "брать" и т.д. и частично для эго-механизмов интроекции и проекции, но, вероятно, не для восприятия и подвижности. Как я утверждал в дискуссии по другому поводу (1927), процессы восприятия не должны рассматриваться просто как проекции (или интроекции) в том смысле, в котором они интересны для нашего исследования. В некоторых случаях будет разумно предположить, что как процессы инстинктивных влечений, так и механизмы эго вырастают из общего корня, предшествующего дифференциации эго и ид; хотя после того, как они структуризировались, они могут вторично вступать в самые разнообразные связи друг с другом.

²⁷ Cp. Psychiatrische Zwillingsprobleme". Jahrbuch für Psychiatrie und Neurologie, 50,51, 1934.

<<   [1] ... [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27]  >>