X. Хартманн. "Эго-психология и проблема адаптации"

Возможно и даже вероятно, что связям с реальностью научаются окольными путями. Есть аллеи адаптации к реальности, которые вначале определенно уводят в сторону от реальной ситуации. Функция игры является хорошим примером, то есть ее истинная роль в человеческом развитии, а не какие-либо телеологические теории на ее счет. Другим примером является вспомогательная функция фантазии в процессе научения: хотя фантазия всегда предполагает первоначальный отход от реальной ситуации, она также может быть подготовкой к реальности и может вести к лучшему овладению ею. Фантазия может выполнять синтетическую функцию, временно соединяя наши потребности и цели с возможными путями их реализации. Хорошо известно, что имеются фантазии, которые, хотя удаляют человека от внешней реальности, открывают для него его внутреннюю реальность. Базисные факты психической жизни служили содержанием таких "фантазий" задолго до того, как психоанализ сделал их поддающимися научному исследованию. Первичная функция этих фантазий является скорее аутопластической, чем аллопластической; но мы вовсе не собираемся отрицать общее важное значение возрастания проникновения в интрапсихическую жизнь и его особую значимость в господстве над внешним миром.

Следует отметить, что знание реальности не синонимично адаптации к реальности. Но об этом дополнительно будет сказано позже. Это также является примером уже упоминавшейся необходимости разделять различные аспекты адаптации. Ситуация предстает парадоксальной: беря за отправную точку патологию, психологию, психологию неврозов и психозов, мы приходим к завышенной оценке позитивной эволюционной значимости кратчайших путей к реальности и, лишь когда мы начали исследование от проблемы адаптации к реальности, мы осознали позитивную ценность окольного пути через фантазию. Однако в действительности это один и тот же феномен, который при рассмотрении его сначала с одной, а затем с другой точки зрения, получает позитивный или негативный акцент. С первой точки зрения, "позитивный" означает "предотвращение невроза"; со второй точки зрения, он означает "общую помощь адаптации". Лишь поспешная и односторонняя оценка может игнорировать это сущностное единство. В течение длительного времени у психоанализа не было повода иметь дело с этим другим аспектом данных процессов, который относится к сфере обычной психологии, но, естественно, не понимается непсихоаналитической психологией.

Отрицание основано на бегстве, а избегание даже в еще большей мере является таковым. Анна Фрейд (1936) показала нам, как и то и другое приводят в результате к ограничению эго. Но избегание окружающей среды, в которой сталкиваешься с трудностями — и его позитивный коррелят: поиск того, что представляет более легкие и лучшие возможности для действия, — также является крайне эффективным адаптационным процессом (который, между прочим, переступает пределы обычной антитезы аутопластических и аллопластических адаптаций). Поиску благоприятной окружающей среды среди доступных вариантов (и, сходным образом, наиболее благоприятных из возможных функций) следует, возможно, приписать намного более важное место среди адаптационных процессов — в более широком смысле, — чем это принято (ср. А.Э. Парр, 1926). Этот процесс легко проследить в животном мире, и несомненно, бесчисленные примеры его имеются и в человеческом поведении. Поэтому отрицание и избегание также вовлекают в себя другую группу эго-тенденций.

То, что справедливо в этом отношении для фантазии, так же справедливо для аффективного действия. С точки зрения психологии неврозов, аффективное действие по контрасту с теоретически идеальным рациональным действием часто предстает как прискорбный остаток примитивных психических состояний и как отклонение от нормы. То, что аффективное действие порождает терапевтические и эволюционные затруднения, мы видим намного более ясно, чем то, что оно также дает импульс к овладению реальностью. Однако нам действительно хорошо известна решающая роль эффективности в организации и облегчении многих эго-функций; Фрейд (1937) подразумевал это когда говорил, что никто не ожидает, что анализ освободит человека от всех страстей.

Подходящие примеры найти нетрудно, но я упомяну еще лишь об одном из них — о применении психоанализа к общественным наукам, которое, по моему мнению, показывает особенно ясно, что концепция адаптации незаменима для нашей теории и что свободная от конфликтов сфера эго должна быть включена в наши исследования. Мы считаем, что психоанализ является одной из базисных наук социологии. Вэлдер (1936а) недавно обсуждал его важное значение для специальных проблем общественных наук. Основные интересы у психоанализа и социологии различны; многие проблемы, особо важные для социологии, являются периферийными в психоанализе. Социология сосредотачивает свое внимание на социальном действии, на успехе или неудаче в решении задач, выдвинутых обществом (то есть, задач адаптации); и интересуется психологией конфликтов, судьбой агрессивных и либидинозных импульсов и т.д. лишь постольку, поскольку они проявляют себя в общественном поведении. Что имеет значимость в социологии, так это человек как творец (в самом широком смысле этого слова); она изучает, главным образом, чего достигает психический аппарат, и лишь косвенно, как он справляется со своими трудностями. Для психологии как конфликт, так и достижение являются незаменимыми точками зрения. Применение психоанализа к социологии согласовывает эти две точки зрения. Мы надеемся, что данное исследование свободной от конфликтов сферы эго и его функций и дальнейшее исследование проблемы адаптации откроет неосвоенную территорию между социологией и психоанализом и таким образом увеличит вклад психоанализа в социальные науки. Это можно легко продемонстрировать, но я не буду приводить здесь конкретные примеры.

2. Адаптация

До сих пор я выступал в защиту расширения психоаналитической теории развития эго и пытался показать, где (и когда) оно должно начинаться. Это расширение и основанные на нем концепции эго-функций, которые оно предполагает (будут обсуждаться позднее), вытекают из нашей современной психоаналитической концепции эго. Несомненно, основой такого расширения должно стать рассмотрение единичных случаев или конкретных ситуаций. Преимущество теоретического подхода при обсуждении многогранных конкретных феноменов заключается, помимо всего прочего, в его краткости.

В данной работе я не пытался — и не мог пытаться — систематически охватить широкую область проблем адаптации, которые имеют важное значение для психоаналитической теории. Если какие-то мои формулировки представляются односторонними или неполными, значит, мне приходилось делать выбор. Особый акцент на определенных вопросах не означает, что я проглядел другие или что я посчитал их несущественными.

Изучая свободную от конфликтов сферу эго, мы можем выявить функции, которые более или менее тесно связаны с задачами овладения реальностью, то есть с адаптацией. Теперь адаптация — хоть мы не рассматривали тщательным образом ее скрытые смыслы — становится центральной концепцией психоанализа, потому что многие наши проблемы при достаточно глубоком их исследовании сводятся к ней. Концепция адаптации, хотя она представляется простой, подразумевает (или, если она непродуманно используется, скрывает) огромное множество проблем. Анализ этой концепции дает надежду прояснить много проблем обычной и патологической психологии и среди них — нашу концепцию психического здоровья. Фрейд использовал "биологические" концепции в самых существенных пунктах своей теории (хотя и не принимал на сто процентов так называемую объективную точку зрения, которая ведет к бихевиоризму). По этой причине мы полагаем, что психоаналитический подход "может быть полезен для биолога при постановке новых проблем, которые в ином случае ускользнули бы от нашего внимания" (Шильдер, 1933).

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] ...  [27]  >>