А. Кемпинский. "Меланхолия"

Много правды содержится в мнении Сигериста (604, стр. 16) о том, что медицинское знание ограничено в своих методах, а социология — в своем предмете. Поэтому он считал историю медицины частью истории человечества, находящейся в тесной связи с историей культуры, искусства, религии, философии, экономики, технологии и социологии каждой эпохи.

Примером того, насколько обязательным и плодотворным является сотрудничество медицины с другими гуманитарными науками, может быть работа историка средневековья Клибанского (Klibansky) и историков искусства Пановского (Panofsky) и Саксла (Saxla) «Saturn and Melancholy» (см. 308). Они представили в этой работе настолько полное изложение истории меланхолии не только в искусстве, но также и в медицине и нравах, что историк медицины Флаш (Flashr), имевший поначалу намерение установить влияние античных теорий меланхолии на позднейшее время, после ознакомления с этой книгой отказался от своих планов, поскольку признал, что с точки зрения медицины этот вопрос изложен совершенно исчерпывающе (231).

Натурфилософ Аристотель изложил основы теории четырех темпераментов и сформулировал представление о «высшей» форме меланхолии, достойное его гения. Священнник Бартон не только создал энциклопедию знаний о меланхолии: его произведение «Анатомия меланхолии» оказало значительное влияние на художественную литературу его эпохи (126).

Впечатляет число меланхоликов, пишущих об этой болезни, даже если принять во внимание, что часть из них неправомерно приписывала себе эти страдания или делала это, следуя за господствующей модой. Впрочем, многие из них убедительно описывают симптомы своей депрессии. Может быть, это желание поделиться своим жизненным опытом с другими указывает на их принадлежность к циклотимическому кругу с синтоническими чертами (многочисленные подтверждающие примеры приводят Ричард Хантер (Richard Hunter) и Ида Мак-Альпин (Ida MacAlpin) в антологии текстов по психиатрии от XVI до XIX в.).

Слово «меланхолия» не стареет не только в польском языке. Оно по-прежнему занимает почетное место в словаре психиатрии. Так, например, Зильбург (Zilboorg), доводящий историю психиатрии до тридцатых годов XX в., почти не употребляет слово депрессия (736), а Александер {Alexander) и Селесник {Selesnick), излагая психоаналитический подход в истории психиатрии, включая шестидесятые годы нашего столетия, употребляет слово депрессия только раз, пользуясь исключительно понятием «меланхолия» (19). То же самое можно обнаружить в работе Т.И. Юдина, известного советского историка психиатрии (347).

Меланхолия означала в прошлом, как во врачебной практике, так и в обиходе очень разные психические состояния. В ее описаниях можно нередко угадать симптомы параноидальной и кататонической шизофрении, а иногда даже симптоматического психоза с помрачением сознания. Однако в общем данный термин и другие, связанные с ним, в современном понимании охватывают эмоциональное состояние противоположное состоянию радости, счастья и хорошего душевного расположения. Впрочем, и современному словарю по психиатрии не свойственна ограниченность, отличающая иные области медицины. Множатся школы и направления, а с ними приходят новые слова, у которых нередко новым является только написание, относящееся к хорошо уже известным понятиям. Насколько к этому оказалась неравнодушной статистика свидетельствует тот факт, что, например, по американским статистическим данным за последние несколько десятков лет значительно уменьшилось число заболеваний эндогенной депрессией, что на самом деле отражает не фактическое состояние, а является свидетельством изменения представлений о психодинамике у многих американских психиатров (716, стр. 142— 143). Впрочем, такие результаты исследований в этих направлениях не поддаются точной и необходимой в науке объективной оценке, поэтому остается возможность их свободной интерпретации. Рассуждая о современном языке психиатрии можно было бы перефразировать слова Роберта Бартона (Robert Burton), который сказал, что «Вавилонская башня не сотворила такого смешения языков, как хаос определений меланхолии».

См работы: 19, 20, 85, 126, 231, 236, 347, 380, 440, 593, 604, 605,715, 736.

Примечания

* Раздел «Из истории меланхолии» написал психиатр, доктор медицины, Ян Мытарски.

СИМВОЛИКА МЕЛАНХОЛИИ

Предварительные замечания

История меланхолии была бы неполной без ознакомления с ее богатой символикой. В мире и первобытного, и современного человека вещи, факты и абстрактные понятия, а также их названия и представление в виде графических знаков и скульптурных изображений имели и имеют значение не только буквальное, но и символическое, часто намного более важное. Как пишет Chalioungi в книге «Magic and medical science in ancient Egipt» (Лондон 1963, стр. 22): «Название предмета в древнем Египте было идентично ему самому. Что не имело названия — не существовало...; знание названия предмета или человека давало большую власть, поэтому старались укрыть их настоящее название под символическими именами, причем имеющими эвфемистический характер, если это понятие скрывало в себе нечто враждебное. Стереть имя умершего значило лишить его «индивидуальности». Следы такого понимания сохранялись в течение веков. Обнаруживается оно, например, в попытках умолчания и уничтожения исторических следов и фактов, как это делали немцы в период гитлеризма в отношении побежденных народов, испытывая иррациональную уверенность, что уничтожение материальных знаков и символов их существования не только уничтожит их историческую память, но будет воспринято их потомками как символическая вторичная смерть.

Подобной практикой занималась инквизиция и иконоборцы в Византии.

Знания о природе символов заботливо оберегали стражи всех религий. Их систематизация началась в период Возрождения, когда человек как личность вернул себе свою индивидуальность, утраченную после крушения древней культуры. Исследования этого предмета (на этот раз с применением сравнительно-аналитических методов) были вновь предприняты в конце XIX века. В настоящее время наука о символах переживает свой расцвет. Этому немало способствовали исследования Юнга (Jung), Керени (Kereny) и других представителей различных направлений психодинамики. Литературное наследие здесь велико. Среди многих авторов следует отметить G. D'Alvielle, M. Eliade, J.G. Frazer, S. Freud, C. Jung, I. Kereny, K. Seligman.

Психиатр, историк медицины и историк искусства в одном лице Феликс Марти-Ибаньес (Felix Marti-Ibanez), в своем эссе (471, стр. 40) считает, что XX век является в большей степени веком символов, чем страха. В соответствии с его представлениями символы могут иметь троякое значение: 1) общепринятую конвенциональную связь между словом и предметом, которое оно обозначает; 2) индивидуальное значение, зависящее от личного опыта и связанного с ним эмоционального отношения к данному предмету; 3) универсальное значение, рекомендованное многовековыми традициями, под которыми можно нередко обнаружить архаичные мысли и эмоции.

Значение взглядов Юнга для психиатрии и психологии является нередко предметом дискуссий подобно взглядам других представителей школ психодинамики, но несомненно, что его теория архетипов и скрытых в них символов имеет большое значение для культуры, особенно для художественного творчества. Стало модным употребление (и даже чрезмерное) таких терминов как «либидо», «эдипов комплекс» и «шизофренизация искусства». Это наглядно подтверждает наличие глубокой взаимосвязи между гуманитарными науками и психиатрией.

Значение работ Юнга для исследований истории искусства может быть сопоставимо не без оснований с иконологическим методом исследований в искусстве Пановского (Panofsky). Нельзя избавиться от впечатления, что он, хотя об этом и не говорит прямо, использовал некоторые концепции Юнга аналогично тому, как это сделал другой известный теоретик искусства Герберт Рид (Herbert Read), излагая психоаналитический подход к интерпретации явлений искусства (544). Бялостоцкий (Bialostocki), излагая в своей книге «Пять веков размышлений об искусстве» (61, стр. 271-296) иконологический метод Пановского при анализе произведений искусства, констатирует, что содержание процесса интерпретации основано: 1) на анализе натуральных объектов и их образов; 2) на выяснении их конвенционального смысла; 3) на восприятии произведения искусства как исторического явления, как документа и как симптома. Целью такого исследования становится раскрытие внутреннего содержания произведения искусства и его символической формы.

<<   [1] ... [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88] ...  [105]  >>