М. Якоби. «Стыд и истоки самоуважения»

Таким образом, в терапии важно, чтобы барьеры стыда стали более гибкими, а сфера сексуальности стала более свободной темой разговора. Но нужно помнить, что передозированная рефлексия темы сексуальности может привести к подавлению инстинктивной спонтанности. Однако, к сопротивлению клиента в отношении сексуальности может тайно присоединиться сопротивление терапевта. Тогда ему удается выкинуть из аналитической сессии определенные аспекты сексуального опыта, может быть те самые детали, связанные со стыдом, которые являются источником расстройства, нуждающегося в излечении. Подчеркивание терапевтической установки на уважение сопротивления, непрямое обращение с симптомами и стремление избежать излишней рефлексии этой темы — все это способы оправдания такого защитного поведения. Мне кажется, что искусство анализа требует поиска «золотой середины». Если аналитикам суждено быть наблюдателями и включать фигуру внутреннего контролирующего авторитета в анализируемом, то по меньшей мере можно выполнять эту функцию с терпимостью, доброжелательной поддержкой и поощряя спонтанность.

Аналитик тоже может чувствовать более или менее осознаваемую тревогу стыда из-за своих фантазий о том, что пациент считает его вуеристом. Я не верю, что только потому, что они облачаются в привычную профессиональную маску (персону), занимают нейтральную объективную позицию по отношению к тайнам пациента, аналитики вправе воображать, что они совершенно свободны от вуеристских тенденций. Более вероятно, что они время от времени испытывают эротические фантазии. В конце концов, психотерапевты тоже люди. Поэтому для них важно осознавать свои фантазии, так как только когда фантазии осознаются, их можно контролировать. В некоторых случаях их переживания могут представлять собой аспекты «синтонного» контрпереноса, тогда они действуют как индикаторы бессознательных процессов, происходящих в пациенте, что может быть весьма полезным в терапевтическом процессе.

В редких случаях пациенты рассказывают свои самые интимные сексуальные опыты, явно не стыдясь. Это напоминает мне один эпизод из моей практики. В определенный момент я осознал, что все сильнее смущаюсь, когда слушаю двух разных пациентов, которые описывают подробности своих самых интимных переживаний. Было совершенно неожиданным осознать свой дискомфорт, так как раньше я считал себя человеком либеральным, свободным от ханжества и предрассудков.

Но в обоих этих случаях, атмосфера терапевтического поля становилась все больше заряженной сексуальной энергией, пока мне не стало ясно, что эти рассказы предназначались для того, чтобы соблазнить меня, в одном случае скорее умышленно, в другом — возможно, нет. Сейчас пациенты имеют «право» на такие порывы. Лучше всего, если в анализе они дойдут до осознания клиентом, а терапевт примет и поймет эти порывы. До тех пор пока они остаются бессознательными или по меньшей мере не выраженными, они порождают странное напряжение и болезненность в терапевтической атмосфере. Если однажды анализируемый признается в этих желаниях, терапевт, однако, ни в коем случае не должен их исполнять. Даже если инициатива исходила от пациента, такой результат разорвал бы терапевтические отношения, и настолько сильно нанес бы урон доверию, что мог бы повлечь серьезные эмоциональные травмы (Jacoby 1984:105В; Wirtz 1989).

Бесчисленные нюансы любви и сексуальности, которые находят свое выражение в аналитических отношениях, могут вызвать тревогу стыда как у клиента, так и у аналитика. Этот факт нужно не просто принять, при соответствующем применении он может выполнить важную терапевтическую функцию. Терапевтическая роль тактичности подразумевает эмпатию и уважение к границам стыда клиента. Терапевты начинают чувствовать, как близко они могут подойти к тайнам пациента. Собственная тревога стыда аналитика может помочь ему лучше чувствовать исключительно индивидуальный порог стыда пациента. Это ни в коей мере не противоречит общей терапевтической цели освободить анализируемых от тирании стыда.

В конечном счете, вопрос в том, что Аристотель называет «истинной правдой» (в отличие от «общего мнения»). На пути к этой цели нужно растворить идентификацию с «общим мнением» и таким образом побороть приобретенный стыд. Позже мы вернемся к этой теме.

С другой стороны, в нынешнем социальном климате сексуальные табу, казалось бы, потеряли свою прежнюю силу. Произошло определенное увеличение общественной терпимости к внебрачным сексуальным связям и даже, хотя бы внешне, к гомосексуальным отношениям. Распространение вируса СПИДа немного обуздало промискуитет, но активная сексуальная жизнь — все еще ценность, достойная стремления. Следовательно, люди, которые по каким-либо причинам не могут жить подобным образом, стыдятся этого. Из-за своей неактивной (сексуальной) жизни, они могут чувствовать себя неполноценными, как мужчина или как женщина, и страдать от общего ощущения изолированности и непризнанности. Они ожидают, что их аналитики тоже будут их принижать — еще одна причина, почему тема сексуальности окружена для них стыдом, и становится доступна для обсуждения только после того, как будет преодолена стеснительность. Это подводит нас к теме, которая будет раскрыта в следующей части, посвященной чувствам стыда и собственного ничтожества, которые возникают вне рамок темы сексуальности.

Одинокость и одиночество

Я знаю не так много людей, которым было бы легко прожить всю жизнь без партнера, несмотря на то, что в нынешнем обществе есть много возможностей справиться с одиночеством творческим образом и построить полноценную жизнь без брака. В основном проблема одиночества — это проблема женщин, хотя я знаю много мужчин, которые сожалели, что не могут найти подходящей жены, даже если они не страдали от недостатка сексуальной жизни.

<<   [1] ... [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] ...  [63]  >>