А.В. Толстых. «Наедине со всеми: о психологии общения»

Врач Н. сделал в течение дня ряд дел, среди них были и такие; написал письмо матери, живущей в другом городе; провел трудную операцию, к которой долгое время готовился; встретил в коридоре клиники старого друга, с которым долго не виделся, но разговор прервала медсестра, позвавшая Н. к больному. О каком из перечисленных дел вероятнее всего вспомнил Н. перед сном? Почему?

Прерванный разговор

Ответы пришли разные. Большинство сошлось на том, что ему вспомнилась удачная операция, к которой он шел много лет и удачно осуществил. Другие — их тоже много — утверждают, что письмо к матери, живущей в другом городе, относится к наиболее значимым событиям дня. Я же утверждаю (и постараюсь доказать), что вероятнее всего врачу вспомнится прерванный разговор с другом. И вот почему.

Читатели обратили первостепенное внимание на содержательную сторону дела, безусловно, важнейшую и часто (но не всегда) решающую. Однако существует и другая сторона — динамическая, которая по отношению к психической деятельности человека зачастую является решающей, выступает как определяющий фактор поведения. Другими словами, наша психическая организация чрезвычайно чувствительна не только к тому, что происходит, но и к тому, как происходит.

Среди таких динамических моментов нашей психической деятельности одним из наиболее примечательных является феномен преимущественного запоминания неоконченных действий, получивший в мировой психологической литературе название «Зейгарник-эффект».

Известный советский психолог Блюма Вульфовна Зейгарник выполнила свое первое — принесшее ей мировую известность! — исследование в Берлине в 1927 г. под руководством Курта Левина. Это было исследование того, как соотносятся запоминание прерванных и завершенных действий. Вот как она описывает конкретный случай, который послужил поводом для начала экспериментов: «Левин сидел со своими студентами в кафе и обсуждал эксперименты, неожиданно он подозвал официанта и спросил: «Скажите, пожалуйста, вон в том углу сидит парочка — что они заказали?». Официант, даже не посмотрев в свою записную книжечку, ответил: «Это и это». — «Хорошо. А вон та парочка выходит. Что они ели?». И официант начинает неуверенно называть блюда, задумывается. Левин задает своим студентам вопрос: как объяснить, что официант лучше запомнил заказ, который еще не выполнен? Ведь по закону ассоциаций официант должен был лучше запомнить то, что было заказано ушедшими людьми: он им подавал, они уплатили (была большая цепочка ассоциаций), а официант лучше запомнил, что заказано, но еще не подано? И Левин ответил: «Потому что у официанта нет потребности запоминать то, что заказали уходящие люди. Он их обслужил, они заплатили, а эти только заказали, он их не обслуживал, у него есть потребность к запоминанию заказа»

Ученые установили, что незавершенные действия в среднем запоминаются в два раза чаще, чем законченные. Механизм этого достаточно прост: возникающее намерение — ситуативная динамическая потребность — создает напряжение, которое разрешается лишь с завершением действия (осуществлением намерения). В противном случае (в случае незавершенного действия) остается неудовлетворенность ситуативной потребности, обусловливающая запоминание. Это запоминание есть ни что иное, как необходимость снять напряжение — закончить действие, осуществить ситуативную потребность.

Исходя из этого наиболее вероятным вариантом ответа на нашу задачу является тот, согласно которому врач Н. вспомнит разговор с другом.

Приглядитесь: как часто именно неоконченные дела не дают нам спокойно заснуть по вечерам! Отсюда практический вывод, солидаризующийся с народной мудростью: кончил дело — гуляй смело! Ясно почему?

Прервем наш психологический практикум, поскольку в нем — сознаемся — есть известная доля лукавства. В приведенных случаях для правильного ответа нужно знать природу тех психологических явлений, о которых говорилось при анализе ситуации. Все-таки психологическая культура потому так и называется, что отличается от обыденного мышления. И все же, думается, не стоит продолжать разговор в этом ключе, рискуя получить упрек в игре в кошки-мышки. Поэтому сменим регистр, как еще не раз будет предложено, и в несколько ином ключе дадим характеристику целого ряда стереотипов обыденного мышления и их трактовку с позиции психолога.

Блеск и нищета привычки

Один из героев Достоевского сказал, что человека лучше всего можно определить как существо, которое ко всему привыкает. Действительно, наша жизнь устроена так, что в ней большую роль играют привычки — своего рода стереотипы поведения. Они легко формируются, но с большим трудом разрушаются. У каждого из нас есть множество самых разных привычек — хороших и дурных, которые стали нашей «второй натурой». Заметим, что привычки — нечто приобретенное (в отличие от наследственных черт темперамента и характера), сформировавшееся в ходе нашей жизни.

Привычка — это чаще всего поблажка себе, способ поведения в определенных ситуациях, который постепенно становится для нас естественным и кажется само собой разумеющимся. Привычка — вещь удобная: включаешь «автопилот», и он ведет тебя коридорами повседневной реальности, освобождая мозг для более важных дел. Вместе с тем мы часто не отдаем себе отчета в том, что та или иная форма нашего поведения, ставшая привычной, не является единственно возможной. Обычно к нашим привычкам рано или поздно приноравливаются на работе, в кругу друзей и близких; иногда же не мирятся — высказывают (или дают как-то понять) свое отрицательное отношение к ним.

Конечно, привычка не может да и не должна подменить сознательное отношение человека к различным явлениям действительности. Но неверно и то, что все человеком должно осознаваться. Рассказывают басенку о мальчике, который спросил дедушку, куда он кладет бороду перед сном: под одеяло или на одеяло? Дедушка не смог заснуть — все думал, куда деть бороду. Мораль: без привычек мы ежедневно и ежечасно решали бы массу текущих проблем, от которых нас избавляет устоявшийся способ поведения.

В то же время привычка коварна и норовит подчинить себе человека, сделать его своим рабом. Гегель говорил, что «привычка — смерть духа». Автоматизированность наших действий доходит до того, что мы идем по родному городу, едем в метро и ровно ничего не видим, настолько наше тело само прокладывает знакомый путь, никак не задевая сферу внимания, мышления и т. д. Заметьте, что в незнакомом городе мы ведем себя иначе — информационный поток нас поглощает, и мы вертим по сторонам головой, рассматриваем все вокруг. На работе и дома мы двигаемся с ловкостью лунатпков, мало заботясь о курсе. Мы привыкаем к своим близким, к собственным поступкам, среде, в которой живем, идеям, которыми питаемся. Человек, видимо, может привыкнуть ко всему.

И здесь есть опасность утраты «зрячего» отношения к жизни, самому себе. Поэтому привычки стоит ревизовать. Выключите «автопилот», оставьте в почтовом ящике утренние газеты — пройдите сегодня на работу с «включенным» восприятием. Всмотритесь в лица людей, полюбуйтесь улицами, природой. Войдите с ощущением первооткрывателя в свою квартиру — как будто вы здесь впервые. Разглядите предметы обстановки. Откройте для себя вновь ту реальность, в которой живете. Может быть, вам захочется что то изменить в себе, своей жизни...

Привычка — дело личное. Со своими каждый волен обращаться, как ему заблагорассудится. Чужие приходится уважать. Культура общения подразумевает взаимную терпимость к слабостям и привычкам другого человека. Терпимость — не в смысле потакания, а в плане ограничения агрессивности личных предпочтений (мол, мои привычки самые лучшие и единственно верные). Отсутствие такой культуры все мы ощущаем — в школе нас больше учили бескомпромиссности и отстаиванию своей точки зрения. И все же следует позаботиться о том, чтобы уметь посмотреть на свои поступки, привычки со стороны, с позиций другого человека.

Тень Хаммурапи

Хаммурапи был правителем Вавилонии. Прославился он сводом законов, в основе которых был принцип — зуб за зуб, око на око. Можно было бы не ворошить прошлого, если бы мы не наблюдали в сегодняшней жизни, в массе бытовых, ежедневных ситуаций проявлений этой поведенческой максимы. Этические нормы и долг вежливости часто отступают под напором вульгарного хамства, вольно или невольно причиненного нам зла. Вышедшие из-под контроля чувства призывают воздать обидчику по заслугам — «Ах, ты как? Ну, погоди!». В результате нередко возникает цепная реакция ответных мер, ведущая нас прямиком к напряженным конфликтам, вступить в которые проще простого, а выбраться из них — и рады бы — нелегко.

Механизм подобных историй (кто из нас в них не попадал!) несложен. Нарушение благословенного баланса взаимной доброжелательности, происходящее по глупости либо в пылу производственной горячки, а то и по чьей-то элементарной невоспитанности, приводит к тому, что участники конфликта становятся рабами ими же созданного положения. И никто не хочет отступать — начинается детская перебранка: кто первый начал?

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] ...  [39]  >>