А.В. Толстых. «Наедине со всеми: о психологии общения»

Второй тип поведения, когда доводится наблюдать его со стороны, вызывает досаду, чувство неловкости. Человек явно переоценивает свои возможности. К тому же не уверен в себе. Завышенный уровень притязаний и «плывущая» самооценка порождают серьезный внутренний конфликт. С одной стороны, ни за что не хочется снизить уровень притязаний и самооценки («да чтоб я не решил сложной задачи!»), с другой — невозможность признать и показать другим собственную несостоятельность. Такие люди обычно реагируют на критику пылко и резко, аффективно, любят переложить вину на окружающих, на обстоятельства. Отсюда это явление и получило в психологии название аффекта неадекватности.

Надо сказать, что люди с таким типом поведения иногда внушают окружающим неадекватное представление о себе. Часто высокий уровень их притязаний принимают за подлинный признак ума, силы, способностей, воли и т. д. Этот обман, порожденный самообманом, имеет тяжелые последствия прежде всего для самого человека, которого грызут сомнения, одолевают приступы самоуверенности, чередующиеся с мучительными переживаниями по поводу своей несостоятельности. А главное — решение снизить уровень притязаний либо всерьез заняться самосовершенствованием, без чего невозможно дальнейшее прогрессивное развитие личности, — не происходит. Таким образом, аффект неадекватности становится своего рода защитным механизмом, ограждающим человека от невеселого признания собственной несостоятельности, но и препятствующим действительному развитию его способностей.

Впрочем, часто люди с высоким уровнем притязаний ведут себя иначе: предпочитают не искушать судьбу, выбирая (подобно нашему воображаемому третьему) задачи попроще. Основное для них — чтобы не было намека на неуспех, неудачу. Удача любой ценой! Лучше уж первым на деревне, чем... Такая логика. И это та же неадекватность. Неадекватность самому себе, остро переживаемая и доводящая человека до аффекта неадекватности.

Для страдающих этим «недугом» характерны различные формы психологической защиты, компенсации. Когда плохому руководителю говорят, что он развалил дело, он в поисках защиты может сказать: «Зато у нас первое место по художественной самодеятельности в районе!». Он четко воспроизводит логику аффекта неадекватности: лучше всех любой ценой — где угодно, как угодно, в чем угодно! Нередко люди, пасующие перед сложными задачами жизни, утверждают себя в иных делах, с основным занятием не связанных. Плохой врач — «зато какой он охотник!», двоечник — «зато как он играет в футбол!», дурак — «зато как он божественно поет!».

Нехитрая история с тремя людьми, по-разному ведущими себя в процессе решения задачи, может послужить неплохим поводом для размышлений о психологических особенностях поведения окружающих, да и своего тоже. Аффект неадекватности можно изжить, но сначала надо его выявить и дать себе отчет в своем поведении. Впрочем, возможно, я ошибаюсь, и вы ни разу не видели людей, ведущих себя описанным выше способом?

Как бы то ни было, у автора нет желания затевать дискуссию по последнему вопросу, — они чреваты многочисленными осложнениями, гак как иногда чисто психологический вопрос вызывает нешуточные эмоции отнюдь не психологического порядка. Приведу пример, который подтвердит сказанное и одновременно даст возможность продолжить наш психологический практикум.

Ведя на страницах «Медицинской газеты» рубрику «Умейте властвовать собой!», я однажды решил спровоцировать читателя одной ситуацией на тему психологии выбора.

Условия задачи были нехитрые: представьте, что вы — участковый врач. До конца приема осталось пять минут, а в коридоре еще три пациента. Через сорок минут вам нужно быть в театре (давно договорились с женой), а еще успеть заехать домой переодеться. Ваши действия?

Реакция читателей была весьма своеобразной.

Психология выбора

Прозорливым оказался мой старый знакомый — врач-хирург из Одессы, который прислал письмо одним из первых. Он писал: «Естественно, ответы на ваше задание будут однозначными: врач задержится, примет трех, четырех, десятерых больных (сколько будет, столько и примет!). В оптимальном варианте — позвонит жене и приедет в театр ко второму акту. Если позвонить не сможет — «театр сгорел». Жене врача это не впервой. Так ответят все! Даже те, кто выскользнул из кабинета за полчаса до окончания приема».

Так и получилось. Из нескольких сот читателей только один сделал выбор в пользу театра. Как мне досталось за то, что я поставил под сомнение верность наших врачей клятве Гиппократа! В нескольких письмах от меня требовали сатисфакции, забывая, что я предложил проблему психологическую, а не этическую. Я еще раз убедился, что поднимать вопросы психологии в печати — дело весьма небезопасное...

Однако вернемся к задаче.

Она была приведена для того, чтобы показать психологическое содержание выбора человека, раздираемого борьбой двух мотивов. Каюсь, задание оказалось слишком примитивным из-за того, что мотивы были разноплановые. Можно было предложить читателю искушение посерьезнее — но зачем? В жизни их более чем достаточно, а нас интересует психологический механизм выбора.

Своеобразным знаком, даже символом ситуации выбора стала известная философская басенка, ошибочно приписываемая Буридану, про осла, испытывающего голод и жажду. Он находился на равном расстоянии от еды и питья, но погибал от голода и жажды, ибо не мог сделать выбор — при равновесии мотивов это невозможно. Бедный осел! Правда, комментируя этот анекдот, знаменитый философ Бенедикт Спиноза заметил, что если представить себе на месте осла человека, то его следует признать не мыслящим существом, а постыднейшим ослом, погибни он в этой ситуации от голода и жажды. Так-то оно так, но в человеческой жизни встречаются ситуации, по сравнению с которыми положение буриданова осла вовсе не кажется незавидным. В психологии эта ситуация получила название конфликта разнонаправленных мотивов, облегченный вариант которого мы предложили читателю.

Итак, мотивы поведения и их борьба — вот, что нас интересует.

Что выбрать — профессиональный долг или удовольствие? Не станем поучать читателей. Поговорим о некоторых механизмах выбора и о том, что облегчает этот процесс, это действие, прежде всего в тех случаях, когда человек колеблется, не зная, чему отдать предпочтение, когда мотивы действительно равновелики или таковыми нам представляются.

Да или нет? Уйти или остаться? Наконец, быть или не быть? Первый шаг к ответу на вопрос человек делает, предпринимая простейшее действие — бросая монету. Пусть рассудит беспристрастный жребий. Так ли уж и беспристрастен? Уже тем, что человек связывает стратегию своего поведения с одной из сторон монеты, он делает маленький шаг к овладению ситуацией, создавая себе искусственный стимул, побуждение к действию. Он вводит вспомогательный мотив, который, как бы ни был мал, позволяет расшатать равновесие и склонить чашу весов в пользу определенного выбора.

В этой связи американский психолог Уильям Джемс приводил в качестве примера вставание с постели после пробуждения утром. Человек знает, что нужно вставать, но ему хочется еще немножко полежать. Это и есть борьба мотивов. Оба мотива появляются в сознании, сменяя друг друга. Самым характерным для момента колебания Джемс считает то, что самому человеку незаметно — момент перехода к действию. Какой-то из мотивов вдруг как бы приобретает поддержку, вытесняет конкурента и автоматически приводит к выбору. Здесь недостаточно отчетливо представлен вспомогательный мотив. По сути, происходит следующий сложный волевой акт: надо вставать (мотив), не хочется (мотив), счет самому себе: раз, два, три (вспомогательный мотив) и на три — подъем. Введение вспомогательного мотива, с помощью которого изменяется ситуация равновесия и заставляет человека встать. Другой классик мировой психологии — Лев Семенович Выготский — считал, что это и есть воля в истинном смысле слова, овладеть которой можно через овладение вспомогательными мотивами-стимулами.

Приведем еще один пример, взятый из работ известного психолога XX века — Курта Левина. Женщина долго и напрасно ждет в пустой комнате. Она колеблется — уйти или еще ждать. Происходит борьба или колебание мотивов. Она поглядывает на часы. Это только усиливает один из мотивов, а именно такой: надо уйти, уже поздно. До сих пор женщина находилась исключительно во власти мотивов, но вот она начинает овладевать своим поведением. Часы сразу становятся стимулом, который приобретает значение вспомогательного мотива. Она решает: «Когда стрелки на часах займут определенное положение, встану и уйду». Установив условную связь между положением стрелок и своим уходом, она создала себе вспомогательный мотив, подобный жребию или счету «раз, два, три» при вставании.

Итак, для овладения собственным поведением в ситуации выбора надо осознать движущие мотивы своего поведения и подкрепить решительность (или нерешительность) вспомогательным мотивом-стимулом.

Обычно читатель не устает от решения психологических задач, охотно занимается ими, поэтому предложу еще одно задание из психологического практикума.

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] ...  [39]  >>