А.В. Толстых. «Наедине со всеми: о психологии общения»

Таким образом, современные «торговцы надеждой» равно используют отставание профессиональной психологии и стереотипы обыденного сознания, заменяя собой научно выверенную психологическую помощь населению и нанося ощутимый вред людям под видом пользы.

Вывод прост. При различных затруднениях психологического характера все же следует обращаться к профессиональному психологу. Причем необходим непосредственный личный контакт, который нельзя заменить ни психологическим самолечением на основе советов, почерпнутых из литературы, ни перепиской с психологом.

В этой связи хотелось бы рассказать одну весьма примечательную историю из врачебной практики Зигмунда Фрейда, которая в свое время стала предметом обсуждения в психоаналитической литературе. История поучительная, заставившая о многом задуматься самого «отца психоанализа».

Сюжет ее прост. Во времена психоаналитического бума, когда западный мир осваивал шокирующие откровения психоанализа, подрывающие на корню добропорядочное самомнение буржуазного бюргерства, наряду с хулителями, у Фрейда образовался стойкий круг поклонников, буквально бредивших новоявленными идеями. Среди последних — скромная чета, жившая в ожидании прибавления семейства и написавшая Фрейду о своем желании быть добровольными жрецами его научной доктрины. Супруги взяли обязательство вести подробные наблюдения за ходом развития своего чада и сообщать результаты своему властителю мыслей. Вначале все шло своим чередом: почти ежедневно супруги отсылали подробные отчеты о своих наблюдениях. Но однажды в возрасте четырех с половиной лет произошел печальный случай: маленький мальчик, гуляя с папой, стал свидетелем душераздирающей сцены. Пала лошадь, запряженная в экипаж, ее нещадно бил кучер. Ребенок смертельно испугался, у него появились симптомы клаустрофобии (боязни замкнутого пространства). Случай этот еще более оживил переписку родителей с Фрейдом, который давал подробные инструкции о том, что именно надо спрашивать у мальчика. За этим последовала цепь пристрастных допросов ребенка. Судя по первым наблюдениям, Фрейд был доволен результатами естественного эксперимента: все подтверждало верность его посылок. Итог же был печален — к отрочеству мальчик являл собой тип законченного невротика с полным букетом болезненных отклонений в развитии психики.

В дальнейшем, под давлением общественного мнения, отец психоанализа пересмотрел свои действия, признав недопустимость эпистолярного психоанализа из-за тех тяжких последствий, которые он может повлечь, как произошло в описанном случае.

Эта поучительная история, смысл которой выходит за рамки собственно психоаналитической практики, рассказана для тех, кто пишет письма психологам — у автора подобных посланий множество — в надежде получить конкретный совет по почте. Увы, это невозможно, ибо может привести к печальным последствиям. Поэтому не побоимся повториться: психологическая практика предполагает прямой контакт психолога и пациента, что позволяет до минимума сократить риск неправильного диагноза или ложной рекомендации.

Секреты и тайны

Недостатки психотерапевтической работы сегодня связаны главным образом с двумя обстоятельствами.

Прежде всего это неряшливость в сохранении тайны. Чаще всего без злого умысла, как интересный случай из практики, в кругу близких, друзей или коллег по сути дела выбалтывается то, что было сообщено сугубо конфиденциально, в расчете на профессиональную скромность. Такие шалости не обязательно наносят прямой вред, по существенно размывают этические нормы работы, создают иллюзию возможности того, что категорически запрещено, напрочь исключено из арсенала действий психолога. В противном случае психологическая практика никогда не обретет в глазах людей статус доверия. Если человек в беседе с психологом будет думать не о том, как лучше рассказать о себе правду, а о том, что стоит говорить, а о чем лучше умолчать, пользы от такой встречи будет мало.

Предоставляя информацию о себе — вольно или невольно (при тестировании, анкетировании, собеседовании, консультации и т. п.) человек вправе рассчитывать на сохранение тайны, поскольку для него это тоже своего рода исповедь.

Вторым пунктом, по которому наблюдаются профессиональные злоупотребления при консультировании в психотерапии, является область практических советов и рекомендаций.

Ларошфуко писал: «Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы». Советы — одна из наиболее распространенных форм практической помощи психолога людям и в чем-то даже естественная, ибо именно этого ждут обращающиеся к нему. Позиция советчика вполне органична для психолога и вместе с тем таит в себе опасность при малейшем забвении основополагающих этических норм консультационной работы.

Особо следует подчеркнуть важность популяризации психологических знаний на лекциях, в прессе, на телевидении, радио. С этим у нас было плохо много лет — не хватало статей, брошюр, научно-популярных книг, толковых лекций. А спрос был и остается поистине огромным. Думается даже, что появись сегодня в подписных листах «Союзпечати» наряду с «Химией и жизнью», «Служебным собаководством» и другими научно-популярными журналами журнал «Психология и жизнь», то не было бы отбоя от желающих подписаться на него. Право, познания из области психологии нужны людям в повседневной жизни не меньше, чем знания по химии или сведения о наших четвероногих друзьях. Отрадно, что в последнее время ситуация меняется к лучшему и теперь уже трудно пожаловаться на невнимание к психологии со стороны тех же средств массовой информации. В заказчиках на хорошую психологическую популярную литературу, лекцию, выступление недостатка нет. Но и тут нужны некоторые нормы, прежде всего этические.

Нынче стало модным публиковать психологические тесты, практикумы (кстати, трудно понять, почему раздел в журнале «Наука и жизнь» называется именно «Психологический практикум», хотя он содержит скорее логические задачки на сообразительность!). Доходит до того, что начинают печатать научные методики отнюдь не шуточного характера. Скажем, если вам предлагают с помощью небольшого теста определить, красивый ли у вас муж, то тут беды нет. Но когда многомиллионным тиражом печатается личностный тест Айзенка, то шутки в сторону. Мы имеем дело с опасным нарушением научной этики.

С помощью этого теста измеряются такие свойства индивидуальности, как «интроверсия — экстраверсия», «нейротизм — эмоциональная стабильность». Казалось бы, что плохого в том, что человек узнает о своем интровертивном статусе или получит подтверждение собственной эмоциональной стабильности? Для ясности приведу аналогию: почему-то никому в голову не придет, что можно привести человека во врачебный кабинет, быстренько объяснить, где что лежит, и сказать: лечи себя, милый. Словом, не теряет актуальности мудрый совет незабвенного Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина: «Просвещение внедрять с умеренностью, по возможности избегая кровопролития».

К сожалению, приходится признать, что нормы психологической работы часто нарушаются. Так, требование развития психологической службы в общеобразовательной школе, не обеспеченное в настоящее время кадрами квалифицированных психологов, порождает стихийное распространение психологического любительства. Кто только не выступает сегодня в роли школьного психолога!

Чаще всего это просто учитель, психологическая подготовка которого ограничена весьма куцым институтским курсом, дающим скорее общую ориентировку в предмете, нежели фундаментальное психологическое образование. Эклектический набор случайных знаний, владение психологической лексикой, а не методологией, поспешность и дилетантизм в применении методик диагностики, субъективизм трактовки результатов «исследования», вошедшие в плохо контролируемую практику школьной психологической службы, не только дискредитируют психологию в глазах учащихся и учителей, но и наносят ощутимый вред.

К каким издержкам этического порядка приводит непрофессиональное использование методов опроса, тестирования, видно на примерах, приведенных «Литературной газетой» от 3 июня 1987 г.: Из г. Дмитрова Донецкой области пришло письмо о том, что в школе № 21 второклассникам раздали анкету с такими вопросами: «употребляют ли спиртное твои родители?», «как в семье отмечаются праздники — со спиртным или без него?», «как твои родители относятся к употреблению спиртного?» и т. д. Па вопрос возмущенных родителей, кто это выдумал, зам. директора школы ответила, что сделала это она «по рекомендации Института усовершенствования учителей». Из школы № 881 г. Москвы сообщают об аналогичных мероприятиях во вто ром классе, но на другую тему: «справляют ли в семье пасху?», «признается ли в семье совершение религиозных обрядов, таких, как крашение яиц, крещение?», «ходит ли в церковь бабушка?», «молятся ли дома?», «как ты поступишь, если узнаешь, что твой товарищ верует в бога: а) разубедишь, б) пусть верует» и т. д.

Подобная, мягко говоря, неделикатность абсолютно недопустима. Налицо бестактное и агрессивное вмешательство в мир личности и ее отношений с другими людьми, которое — пусть это не покажется преувеличением — социально опасно. Надо четко и однозначно ввести в практику право человека участвовать в психологическом исследовании исключительно на основах добровольности, с гарантиями неразглашения полученных результатов. Это относится и к взрослым, и к детям.

Клятва психолога

В свое время американский писатель-фантаст Айзек Азимов сформулировал своеобразный моральный кодекс роботов:

1. Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться командам, которые дает ему человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.

В рассказе «Лжец» писатель показывает, как робот Эрби запутался в противоречиях между нормами этого кодекса. Эрби мог читать мысли своих создателей. Они требовали от него, чтобы Он ответил: осуществятся их желания или нет?

Конфликт заключался в том, что положительный ответ на вопрос одного человека не соответствовал желаниям другого. Согласно Первому закону робот не мог давать нежелательных ответов. Но он не имел права и отказать в ответе — это диктуется Вторым законом. Стремясь совместить предписания Первого и Второго законов, Эрби стал обманывать людей. Доктору психологу Сьюзен Кэлвин, влюбленной в молодого инженера Милтона Эта, робот сказал, что она тоже любима. Тщеславному математику Богерту, претендовавшему на место директора завода, которое занимал престарелый доктор Лэннинг, сообщил, что директор уже подал в отставку. Когда же герои рассказа явились к Эрби на очную ставку, тому ничего не оставалось, как молчать. «Он не мог дать ответа, который не задел бы одного из пас», — замечает Лэннинг. Ложь оказалась ложным выходом из ситуации. Обманывая, робот все равно принес людям вред, запрещенный Первым законом.

Эта поучительная история наглядно демонстрирует относительность действенности моральных правил при столкновении с реальной ситуацией выбора, ту поведенческую неопределенность, которую испытывает человек, реализируя предписываемое в условиях конфликта мотивов. Однако психолог — не робот, и там, где разумная, но — увы — «некультурная» машина попадает в положение собачки из павловских экспериментов (у нее сформировали условный рефлекс на круг, а затем стали поворачивать его в плоскости, отчего круг превращался в эллипс, и собачка «сходила с ума»), у человека есть выход, и выход универсальный. Человек обладает способностью не впадать в поведенческую неопределенность перед лицом сложных жизненных проблем. В этом ему помогает моральное сознание, устойчивые внутренние убеждения, выработанные в крутых переделках жизни.

Конечно, нельзя всецело уповать на совесть ученого и практического работника как на гарант соблюдения этических норм. Уповать нельзя. Апеллировать к совести надо. Более того, перемены в области практической психологии, о которых говорилось, требуют от всех, причастных к ней, своеобразной акселерации совести, повышенного чувства ответственности за свою деятельность.

Когда человек вверяет вам свою жизнь, он должен быть уверен, что попадает в надежные, ответственные руки. Все мы с разной степенью уверенности отдаемся профессиональным заботам докторов, рассчитывая не только на врачебный долг, но и на милосердие, на принятое медиками обязательство спасти обратившегося к ним человека. Кем бы он пи был! Клятва Гиппократа, о которой знают все, несет в себе все черты моральной максимы. Без нее врачебный диплом не более чем бумажка, свидетельствующая о том, что человек познал таинства искусства Эскулапа. Нарушение клятвы Гиппократа автоматически означает самопризнание врача в своей несостоятельности профессиональной, человеческой. И ее нарушение жестоко карается отлучением от врачебной практики. Должно караться — кто станет спорить!

А как быть, если человек вверяет тебе свою душу, которая вовсе не бестелесный эфир, а хитросплетение хрупких связей человека с миром, окружающими людьми, самим собой? Не только человеческое тело смертно, бренно. Бывает человек, живя, не живет, а лишь продолжает инерцию существования. В своей основе профессия психолога очень близка профессии врача, с той лишь разницей, что психолог отвечает за то, чтобы человек не просто жил, но жил наполненно, реализуя все богатство своих возможностей.

Это естественно. Настолько, что противное — бессмысленно. Однако мы старались на этих страницах показать, что бессмысленное еще бытует в психологической практике. Есть своя, особая продуктивность у общих мест, и тавталогия бывает плодотворной. Иногда очень полезно вспоминать самые простые, привычные истины, иначе они в один прекрасный — лучше сказать страшный — момент отомстят, являясь в горестном обличии нанесенного другому человеку ущерба. Вряд ли кого то успокоят заверения, что к подбору кадров для психологической работы подходят строго — не всегда и не везде. Люди хотят гарантий соблюдения всех тех норм деятельности практического психолога, о которых было сказано выше.

Убежден, что психологам нужна своя профессиональная клятва. И неправы те, кто в этом месте скептически усмехнемся, мол, зачем еще один ритуал — все это театр, комедия. С этим никогда не соглашусь, потому что как психолог хорошо знаю о магической (без всякой мистики!) власти над людьми совместно принятого обета. А то, что клятвопреступники были во все времена, не отменяет смысла и значения клятвы. Она нужна и сильным духом, уверенным в том, что ни при каких обстоятельствах они не свернут с пути служения идеалам науки и гуманизма. Тем, кто не столь уверен в себе, она нужна тем более, поскольку мобилизует сознание долга и волю, а случись сложная ситуация — может оказаться спасительной соломинкой.

Завершая знакомство читателя с особенностями психологической работы, испытываю двоякое чувство. Уверен, то, что было сказано, нужно было сказать, несмотря на многие нелицеприятные моменты. У искреннего, откровенного разговора, не затушевывающего противоречия, есть свои преимущества. Надеюсь, что поведанные трудности становления практической психологии не оттолкнут от нее читателя, а лишь помогут ему составить правильное представление о психологии. С этой надеждой заканчиваю книгу. Мне остается сказать лишь несколько слов в заключение.

Несколько заключительных слов

Жанр заключения — странный жанр. Если книга удалась, что можно добавить в нескольких строчках; если — не удалась, тем более дело не поправишь, разве что окончательно испортишь извинениями и объяснениями.

Не мне судить, удалась ли книга. Я пытался угадать читательский интерес, а тот, кто так поступает, всегда рискует. Публика капризна: сегодня ей не хватает практических советов и популярности изложения, завтра будет ругать за недостаточную аналитичность.

Читатель всегда прав и остается надеяться, что он благосклонно примет мой труд, который задумывал и писал с самыми благими намерениями.

Литература

Айзенк Г. Проверьте свои способности. М., 1972.

Берн Э. Игры, в которые играют люди. М., 1988

Бородкин Ф.М., Коряк Н.М. Внимание: конфликт! Новосибирск, 1983.

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1981.

Висьневска-Рошковска К. Новая жизнь после шестидесяти. М., 1989.

Витек К. Проблемы супружеского благополучия. М., 1988.

Войскунский А. Я говорю, мы говорим. М., 1982.

Добрович А. Общение: наука и искусство. М., 1978.

Добрович А. Фонарь Диогена. М., 1981.

Дрейкурс Р., Золц В. Счастье вашего ребенка. М., 1986.

Ковалев С.В. Психология современной семьи. М., 1988.

Коломинский Я. Человек среди людей. М., 1970.

Кон И. В поисках себя. М., 1984.

Короленко М.П., Фролова Г.В. Вселенная внутри тебя. Новосибирск, 1979.

Леви В. Нестандартный ребенок: Искусство быть другим. М., 1983. Кн. 2.

Леви В. Разговор в письмах. М., 1982.

М уздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983.

Пекелис В. Твои возможности, человек! М., 1986.

Петров Н. Самовнушение в древности и сегодня. М., 1986.

Петровский А. Популярные беседы о психологии. М., 1983.

Робер М.-А., Тильман Ф. Психология индивида и группы. М., 1988.

Селье Л. Стресс без дистресса. М., 1979.

Фейгенберг И.М. Видеть — предвидеть — действовать. М., 1986.

Цзен Н.В., Пахомов Ю.В. Психотехнические игры в спорте. М., 1985.

<<   [1] ... [34] [35] [36] [37] [38] [39]