А.В. Толстых. «Наедине со всеми: о психологии общения»

Это обстоятельство человек замечает еще в молодости. Оно становится причиной кризисных явлений психической жизни, от которых не застрахована и молодость. Так, по мнению американских психологов, приблизительно к 30 годам человек переживает низкий перелом в развитии, связанный с тем, что представления о жизни, сложившиеся между 20 и 30 годами, оказываются «не совсем верными» — жизнь «вдруг» перестает казаться легкой и понятной, иногда разрушаются основы уже сложившегося образа жизни, определенным образом перестраивается вся личность. Иногда эти кризисные явления понимают как «не достаточную подготовленность личности к жизни и деятельности», что, на наш взгляд, очень неубедительно. Гораздо ближе к сути дела И.С. Кон, отмечающий, что «взрослый, сложившийся человек обычно обращается к самоанализу в связи с какими-то кризисными ситуациями, меняющими направление его жизни. И поскольку никто не может реализовать себя полностью, такой самоанализ перед лицом вечности всегда овеян грустью». Сказано хорошо. И хотя самоанализ не является уделом одной молодости, на границе третьего и четвертого десятилетия жизни он имеет особое значение. Обращение к самоанализу (поводом к которому могут быть и какие-то неурядицы жизни, и серьезные неудачи самоопределения в юности и ранней молодости) здесь является и причиной, и следствием. Как причина он вызывает кризисное состояние личности, как следствие требует разрешения напряженного противоречия. Объясним это подробнее.

К 30 годам человек более-менее прочно утверждается в жизни — осваивает профессию, устраивает семейную жизнь, определяется на общественном поприще и т. д., т. е. реализует многие из тех возможностей, которые предоставляет ему жизнь. Определенную устойчивость обретает его личность, с присущим ей и только ей способом деятельности, нравственным миром, интеллектуальным потенциалом, манерами поведения и т. д. Казалось бы, человек становится «тождественным самому себе», он уже способен вычленить свое «я» в мире во всех подробностях и, «отстранившись» (используя известный термин театра Бертольда Брехта), увидеть себя со стороны. Однако в большинстве случаев это не вызывает энтузиазма у молодого человека: оглядываясь на пройденный путь, на свои достижения и провалы, он видит, как несовершенна его личность, как мало сделано, как много времени и сил потрачено напрасно, как неполно он реализовал свои способности и возможности. То, что еще вчера казалось жизненно важным и чему отдавалось много усилий, кажется мелочным, пустым по сравнению с тем, что хотелось бы сделать. Происходит переоценка ценностей, влекущая за собой самоанализ и критический пересмотр собственной личности. При этом человек видит, что отпущенные ему возможности, их реальное поле, постепенно сужается — он уже не может «сделать все», не волен повернуть развитие своей личности в произвольном направлении. Утвердившись во взрослой жизни как муж, отец, профессионал, общественный деятель, он вдруг осознает, что вновь стоит перед задачей — найти себя в новых обстоятельствах жизни, соразмеряя масштаб своей личности с новыми перспективами и новыми ограничениями, которые он увидел только теперь. Этот момент знаменует переход личности от молодости к зрелости.

Такой кризис не привязан тесно к какой-либо дате, и тридцатилетие довольно условно обозначает хронологию указанного явления. Это состояние возникает (или не возникает вообще — что тоже случается!) на всем протяжении развития личности — от тридцати до сорока лет (эти рамки, на наш взгляд, отражают типичную ситуацию). Развитие личности — перманентный процесс, его не остановить ни на одном этапе жизненного пути (другое дело, что отдельные индивиды останавливаются в своем развитии), и кризис, подобный описанному выше, лишь дает импульс к новому витку движения.

«Земную жизнь пройдя до середины...»

Когда Данте было 33 года, он написал (вспомним начальные строки его «Божественной комедии»): «Земную жизнь пройдя до середины...». В этом поэтическом признании хотелось бы обратить внимание читателя на возрастное самосознание великого поэта. Он ощущает себя зрелым мужем, находящимся не в начале, не в конце, а в середине жизненного пути. Он открывает страницу поэтического труда и начинает служение Музе, исполненный величественного спокойствия, отрешенный от всего суетного и преходящего (но не от жизни!). Он — зрелый муж!

Древние греки называли этот возраст и сопутствующее ему состояние духа порой «акмэ», что означало вершину, высшую степень чего-нибудь, цветущую пору, т. е. момент наиболее полного расцвета человеческой личности, «тождественности себе». Отношение к этому возрасту было подчеркнутым. Античную классику (прежде всего литературную) интересует именно муж, воин, гражданин в возрасте, когда «совершают деяния»; стариков же почитают за прежнее, фактически за ту пору их жизни, когда они были в возрасте «акмэ», за накопленный опыт; детей — за их будущее гражданина, воина, за их ожидаемое «акмэ». Представление о зрелости как об «акмэ» существовало у многих народов (возраст 45, 50, 55 лет и т. д.). Понятие зрелости как расцвета личности имеет и культурный интерес, оно важно с точки зрешга современных проблем психологии зрелости.

С наступлением этого этапа жизненного пути, по мнению многих психологов, собственно развитие прекращается, изменяются лишь отдельные психологические характеристики. Такова, например, позиция Комитета по развитию человека при Чикагском университете, в работах которого выдвинуто принципиально важное с методологической и практической стороны понятие «задач развития». Для каждой ступени человеческой жизни выделяется ряд «задач развития», достаточно подробных и конкретных. И лишь по отношению к зрелой личности они никак не сформулированы. Перед нами определенная и широко распространенная в современной возрастной психологии позиция: зрелость — цель развития и одновременно его финал. Но как тогда быть с более поздними возрастами человеческой жизни? Если зрелость — финал развития, то что же тогда старость? И почему девяностолетний Микеланджело на вопрос кардинала, зачем он стоит в такой холодный ветреный день у входа в Колизей, ответил: «Я учусь!». Что это — причуда гения? Как это возможно — учиться старику, т. е. развиваться, совершенствоваться, ведь расцвет жизни уже позади, и по отмеченной выше логике у него не может быть никаких «задач развития». Но он учится, утверждая этим фактом (и без всяких «причуд гения») право человека на безграничность совершенствования. С точки зрения советских психологов процесс развития человека принципиально безграничен, ибо развитие есть основной способ существования личности. Вместе с тем жизнь личности в пору зрелости имеет свои специфические психологические особенности.

Зрелость как ответственность

Сознание ответственности и стремление к ней есть решающий признак зрелости. Юридически ответственное лицо — это лицо, ответственное перед законом. Психологически ответственное лицо — это личность, отвечающая за себя, за содержание своей жизни перед собой и другими людьми.

Основные моменты ответственности — способность к собственному суждению и умение выбирать линию поведения. Обобщенно эти две характеристики можно представить как развитую человеческую индивидуальность, главное завоевание зрелости.

Американский писатель Торнтон Уайлдер несколько парадоксально связал ответственность со свободой, заметив, что «свобода есть ответственность». Это очень глубокое суждение, позволяющее понять многое в сущности зрелого возраста.

Освоив в молодости широкий спектр человеческих способностей к разным видам деятельности, зрелый человек не может не ощущать своей несвободы по отношению к этой деятельности. Над ним давлеет история его жизни, его жизненный опыт.

Свободно по зову сердца выбрав профессию, спутника жизни, он тем самым попадает в зависимость от своей среды обитания, ограничен профессиональной сферой приложения способностей, обязательствами перед семьей. Порвать эти связи очень сложно, даже если ему и кажется, что, скажем, его семейный союз — случайность и он может легко от него отказаться; результатом этой обманчивой «легкости» являются душевные травмы, которые, как известно, рубцуются медленно.

И вот, оказавшись в ситуации всесторонней зависимости, вынужденный принять на себя груз прожитого, будучи, казалось бы, предельно несвободным, человек познает всю власть необходимости, объективности общественных отношений, в которые он включен своей жизнью, познает не без печали (ибо «во многой мудрости много печали») и... становится свободным!

Еще одна особенность развивающейся личности — ее способность выйти за рамки любой конечной формы.

В этом плане жизнь в определенном возрасте есть одновременно и переживание и изжитие этого возраста. Природа человеческой личности такова, что она постоянно выходит за собственные пределы (саморазвивается), проектируя себя в будущее, ибо желание будущего и есть желание развития.

При этом обретение определенной формы и выход за ее пределы могут зиждиться не только на будущем, но и на прошлом, на ностальгии по пережитому и изжитому, которая особенно сильна у людей в зрелости и пожилом возрасте. В этом случае тот же механизм работает как бы в обратном порядке. Новая социальная ситуация развития, скажем, в зрелом возрасте требует от человека обретения степенности, ответственности, чему он противится, поскольку, предвосхищая свое будущее, которое уже фактически наступило, не находит адекватного образа своего «я». Поэтому он идеализирует уже пройденные этапы и на основании имеющегося у него опыта стремится вернуться в более ранний возраст. К этому можно по-разному относиться: можно иронизировать над попытками «омоложения», можно со всей основательностью утверждать, что как нельзя повернуть колесо истории вспять, так нельзя вернуться к более ранним ступеням развития, можно осуждать такие факты как «неадекватность» и пр. и пр.

<<   [1] ... [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] ...  [39]  >>