А.В. Толстых. «Наедине со всеми: о психологии общения»

Ответ был найден чисто эмпирическим путем. В разное время различные исследователи заметили, что если нянечка уделяет ребенку повышенное внимание — буквально ни на минуту не расстается с ним, то положение исправляется. Тревожные симптомы исчезают. Ребенок начинает улыбаться, проявлять активность. Оказалось, что более всего новорожденный страдает от недостатка общения, приводящего к болезни, которую психологи назвали «госпитализмом». Излечить ее помогало лишь одно средство — ударная доза общения. Заметим, что в некоторых тяжелых случаях и это не помогало: болезнь зашла слишком далеко, и ребенок либо погибал, либо сильно задерживался в развитии — нанесенная в младенчестве рана оставляла след на всю жизнь.

Осознание роли общения в первоначальном психическом развитии личности помогло заглянуть во внутренний мир ребенка, выяснить, как он постепенно выделяет себя и окружающее, отправляясь от того нерасчлененного, аморфного состояния своей слитности с матерью, которое очень удачно названо «пра-мы». Что же происходит в совместно-разделенной деятельности матери (или другого взрослого) и ребенка. При поверхностном взгляде на общение мы видим незамысловатые действия: со стороны взрослого — речевые высказывания, мимика, жест; со стороны ребенка — предречевые вокализы, некоординированные движения конечностей и корпуса, улыбка. Но в этом непосредственно-эмоциональном общении происходит основное психическое развитие личности. Наступает «комплекс оживления»; на втором месяце жизни малыш начинает проявлять активность улыбкой, хаотическими движениями ножек и ручек, «гулением» (звуками, напоминающими «гу-гу»), стремясь привлечь к себе внимание взрослого. Эта удивительная реакция — важный показатель нормального развития ребенка. Госпитализм — негативное явление психического развития — выражается в данном возрасте именно в задержке «комплекса оживления», в его вялом протекании или полном отсутствии. Для преодоления госпи-тализма, который может проявиться не только в условиях дома ребенка, но и в семье, где мать и отец уделяют ребенку мало внимания, главным принципом отношения к малышу должно быть воспитание, а не только уход.

Если ребенок развивается правильно, то в непосредственно-эмоциональном общении образуется система связей ребенка с миром, потребность в доброжелательности и внимании, во впечатлениях, на основе которых во многом строится дальнейшее психическое развитие личности.

Итак, малыш развивается хорошо. В его кроватке появляется все больше игрушек, погремушек и т. д. Ребенок становится внимательнее к ним. Он уже научился держать головку, возможно попробовал «другой пищи», постепенно отучаясь от материнской груди, его движения все активнее и увереннее, он начинает ползать, готов вставать, помогая себе ручками, вот-вот пойдет. Однако прежде с ним произойдет нечто удивительное и непонятное, новое и необычное — первый кризис психического развития.

Лучшее, что может сделать ребенок с игрушкой

Гегель очень тонко заметил, что «лучшее, что может сделать ребенок с игрушкой — это сломать ее». На первый взгляд суждение выглядит, мягко говоря, странно. Попытаемся объяснить, в чем же тут дело.

На первом году жизни (от шести месяцев до года) ребенок обращает внимание на игрушки постольку поскольку. Точнее — постольку, поскольку игрушка попадает к нему из рук взрослого, пытающегося привлечь внимание к ней. Однако ребенок, активно отвечая на желание взрослого, всецело концентрирует внимание на нем — скользнет по игрушке взглядом, задержится на мгновение — и вновь смотрит в лицо взрослому! Приблизительно в конце первого года жизни игрушка все больше начинает интересовать его. Он рассматривает ее, тянется к ней. В чем же причина перемены?

Прежде всего, перед нами уже далеко не то существо, с которым мы имели дело в начале первого года жизни. Год был бурным, наполненным эмоциональными ощущениями, большой работой взрослого и ребенка, в результате которой образовались многие психические качества, накоплен немалый опыт. Уже появились первые попытки говорить, без посторонней помощи двигаться, становиться на ноги. Словом, есть самостоятельные проявления, уже не всегда непосредственно и прямо связанные с действиями взрослого. Если раньше ребенок с интересом и благосклонностью наблюдал за тем, что с ним делают (ага, сейчас будут кормить — ну пожалуйста, а теперь одевают, значит, поведут гулять! и т. д.), то у годовалого уже нет такого расположения к деятельности взрослого. Вместе с тем его по-прежнему не спрашивают, хочет ли он гулять, есть, спать. И ребенок начинает бунтовать — хандрит, плачет, сопротивляется попыткам кормить его или вести на прогулку. Суть этого бунта — показать: дорогие взрослые, вы не заметили важных перемен — я уже сам могу управлять своим поведением, я уже не так тесно связан с вами пуповиной единства «пра-мы». Я — уже я! И, кстати, мне интересно, что это за штуковина вон там у вас в руках, а ну-ка, дайте мне ее! Не хотите — сам дотянусь, долезу, «выреву» ее у вас. И тянется, и лезет, и плачет.

Это и есть кризис первого года, до сих пор еще мало исследованный в психологии, хотя в его существовании ученые уже давно не сомневаются. Непосредственно-эмоциональное общение уже перестает удовлетворять потребности ребенка — ему его просто мало. Наступает новый период жизни — раннее детство.

Ребенок уже начинает понимать свое место в окружающем мире людей и предметов; он передвигается в пространстве; может сам действовать, удовлетворяя свои потребности; способен к первичным формам речевого общения.

В этот период парадоксальным образом оказываются связанными задачи развития и способы их разрешения. Так, основная задача, которую решает ребенок, направлена на самопознание (что я могу?), но — и в этом состоит парадокс — он решает ее не на манер «созерцающего» свой внутренний мир восточного философа, а направляя активность на внешние предметы. Малыш любит повторять одно и то же движение, прослеживая и контролируя изменения, которые он с его помощью производит (передвигает предметы, открывает и закрывает дверь и т. д.). В этой манипулятивной деятельности маленький человек решает ряд задач, главные из которых — осознание себя отдельно от предметного мира (формирование субъекта действия) и освоение способов отношения к вещам и действия с ними.

От года до трех лет ребенок занят освоением предметного мира человеческой культуры. Ставший на ноги малыш превращается в сущий ад для домочадцев (рвет обои, стягивает со стола скатерть с посудой, пытается засунуть пальчик в розетку и т. д.), за ним нужен глаз да глаз. В этот период ребенок занят сугубо положительной деятельностью — развитием собственной личности. И игрушки-то он ломает по простой причине — пытается найти ответы на вопросы: что это за предмет? каково его назначение? как он устроен? что с его помощью можно сделать? и т. д. Распотрошенная кукла есть ни что иное как свидетельство познавательной деятельности. Сломав куклу и обнаружив внутри вату, ребенок плачет и радуется: плачет от горя, что сломал куклу, и радуется открытию — нашел внутри вату. В это же время он овладевает колоссальным объемом знаний о предметном мире — осваивает назначение мебели, кухонной утвари, одежды и даже таких сложных аппаратов, как телефон, телевизор, автомобиль и т. д. Одним словом, открывает предметный мир человеческой жизни.

Параллельно начинается сложная работа по освоению мира идеального, знакового. Происходит познание языка и речи — этих могущественных инструментов человеческого мышления. Уже делаются первые попытки прорваться через мир вещей к пониманию мира человеческих отношении. Особенно заметно это к концу третьего года жизни. Ребенок становится капризным, «экспериментирует» со взрослыми — а что если сделать вопреки желанию родителей? что будет? Начинается новый кризис психического разития.

В чем же заключается кризис трех лет?

Послушный, спокойный ребенок на наших глазах превращается в маленького диктатора. Он стремится все делать сам: и одеваться, и строить башню из кубиков, и главное, сам решает, что ему делать в данное время. Словом, ребенок настаивает на своей самостоятельности, отвергает мелочную опеку, хотя во многом еще требует ее, ибо не способен сделать то, на что замахивается. Этот кризис сопровождается криком: «Я сам!» и сигнализирует взрослым — ребенок освоил предметную среду своего обитания, хорошо в ней ориентируется и нуждается в новом, более широком поле деятельности. Возникает необходимость в смене деятельности, причем своевременной.

В конце второго года жизни дети легко преодолевают кризис, но после трех лет он часто выливается в тяжкие формы негативизма и упрямства. В литературе описан случай с ребенком около 4 лет, который так читал стихотворение: «И не по синим, и не по волнам, и не океана, и не звезды, и не блещут, и не в небесах». Другой ребенок того же возраста захотел рисовать, но когда взрослые стали одобрять его намерение, расплакался и потребовал: «Скажите, чтобы я не рисовал» — и только после исполнения этого желания с удовольствием принялся за дело.

<<   [1] ... [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] ...  [39]  >>