А. Кемпинский. "Меланхолия"

Андреа Чезальпино (1516—1603) в трактате «Daemonum investigatio peripatetica» (как следует из названия, имеющего отношение к Аристотелю) рекомендует установить, не являются ли подозреваемые в колдовстве «больными вследствие естественных причин, таких как черная желчь или иные злые чувства, которые временами поражают разум» (652, стр. 140).

В целом узаконенной считалась гуморальная теория происхождения меланхолии. В то же время пытались отыскать и внешние причины ее возникновения. Например, Томас Коган (1584) считал, что она возникает из-за чрезмерных занятий наукой, Тимоти Брайт (1583) выделял в ней форму, вызванную внешними причинами, а именно реактивную и гуморальную формы. Упоминание о меланхолии и пространные труды на эту тему можно обнаружить в польской художественной и медицинской литературе этого времени. А. Рот в своем «Очерке истории психиатрии в Польше» 1893 г. приводит многочисленные цитаты из достаточно обширной польской психиатрической литературы, включающей работы, посвященные меланхолии, со времен Ренессанса до его времени (559).

Из этой ценной и заслуживающей изучения работы Рота следует, что развитие психиатрических знаний в Польше шло в ногу с развитием европейской психиатрической мысли, разделяя все ее ошибки и заблуждения. Достаточно вспомнить, что сокращенный польский перевод «Молота ведьм», выполненный Станиславом Зобковичем — секретарем князя Януша Острогского, появился в Кракове в 1614 г., а в 1637 г. в Познани неизвестным автором была издана книга «Колдунья поневоле» — трактат, защищающий подозреваемых в колдовстве с позиций рационализма.

См. работы 270, 306, 514, 559, 658.

«Гений меланхолии» в эпоху Ренессанса

Филипп Меланхтон ввел в научное обращение слово «психология» применительно к науке о человеке. Прославляя гений Дюрера, он писал: «Melancholia Düreri generosissima» («Наиблагороднейшая меланхолия Дюрера»), выражая тем самым господствующее в период Ренессанса мнение Аристотеля о гениальности меланхоликов. Из автобиографии Дюрера известно, что он страдал состояниями творческой депрессии. О том какое внимание уделял он этому явлению, свидетельствует рекомендация в учебнике живописи, где он советует не допускать появления этой болезни у подмастерья, а в случае обнаружения лечить ее музыкой (61, стр. XXXII и 32—33).

Изобретение книгопечатания Иоганом Гутенбергом (около 1399—1468) способствовало широкому распространению религиозно-философских и астролого-магических понятий, относящихся к меланхолии с ее мифологическим убранством, особенно с появлением в конце XV века календарей, являвшихся своеобразной популярной энциклопедией знаний об окружающем мире (рис. 4).

Соединение тезисов Аристотеля с представлениями неоплатонизма о связи явлений макрокосмоса и микрокосмоса, а также с астролого-магической интерпретацией судьбы человека, привело к возникновению новой концепции меланхолии с ее богатой художественной и литературной символикой.

Астрология в это время была не только методом предсказания будущего, но и общей теорией жизни, и врачи должны были изучать ее так же как анатомию и ботанику (96).

Небесные тела трактовались как личности, которые в астрономической мифологии оказывали определенное влияние на судьбы людей, руководствуясь симпатиями и антипатиями. Планеты олицетворяли собой семь главных грехов и добродетелей. В этой классификации Сатурну приписывались следующие имена: tristitia, acedia. Он должен быть оказывать решающее влияние на ту роль, которая была уготована людям, родившимся под его знаком, на жизненной сцене. Платоновская концепция френезии возрождалось в облике сверхъестественной способности предвидения, которой наделялись талантливые «дети» Сатурна (divinatio, furor divinus).

Сын известного врача Марселино Фичино, один из светлейших умов этой эпохи ментор Академии Козимо Медичи во Флоренции в своей работе «De vita triplici» чествует меланхолию в соответствии с описанными выше концепциями. Согласно его взглядам средневековая vita meditativa уступает место философской vita speculativa. Фичино, рассуждая о гении меланхолии, имеет в виду не только философов, теологов и ученых. Им не уступают, а может быть даже превосходят художники. Поэтому Агриппа из Ноттингема в своем произведении «De occulta philosophia» утверждает, что есть три рода гениев, творчество которых находится под влиянием «меланхолического безумия». В их числе находятся художники и архитекторы, подвластные фантазии.

Рис. 4. Средневековый рисунок, изображающий четыре темперамента с их атрибутами и эмблемами (слева направо: сангвиник, холерик, флегматик и меланхолик).

Назвать художника меланхоликом значило отнести его к гениям. Вазари в свих «Жизнеописаниях» употребляет это слово применительно к художникам, которых он особенно ценит. О Микеланджело он говорит, что «ему сопутствует звезда меланхолии», а Рафаэль представил его в своей «Афинской школе» как «Pensieroso». Художникам и поэтам были хорошо известны состояния творческой депрессии, следующие за периодами лени, ощущения творческого голода или отреченности. Петрарка говорит об «acedii», сопровождающей его творчество, а Микеланджело в своем 74-м сонете пишет: «Меланхолия — моя радость, а смятение — отдых».

Таким образом, средневековый аскетизм уступает место гуманистической медитации. Идеалом становится свободный человек эпохи Ренессанса — «homo literatus», «Musarum sacerdes». Освободив знания о человеке и самом себе от оков, человек обнаружил в них несовершенство и потому стал «меланхоличен и задумчив», как пишет о Данте Бокаччо (380, стр. 255). Следует помнить, что определенные отклонения от психической нормы у художников в отличие от обычных людей были несомненно уважаемы общественным мнением. И «звезда меланхолии», украшающая чело Микеланджело, могла бы столкнуться с иной оценкой, если бы она блеснула над головой простого обывателя.

Небесполезно при изучении истории возникновения тех или иных традиций, верований и суеверий обратиться к так называемой «ярмарочной» литературе, поскольку в ней можно отыскать следы древнейших мифов и магической практики, берущих начало из далеких эпох, вплоть до культов Месопотамии. Например, описание магического значения Сатурна в книге под названием «Соломон. Мир духов и ключ к ним» (Изд. Е. Бартельса, Вайсензее, вероятно начало XX в.) почерпнуто из традиций и верований древних мертвых культур и является довольно точным повторением взглядов эпохи Ренессанса и средневековья об этом покровителе меланхолии.

См. работы 61, 96, 270, 380, 509, 614, 559, 658.

Век Барокко и эпоха Просвещения

Обзор событий

В течение XVII и XVIII столетия происходит дальнейшая ревизия науки, причем не только схоластической, но и античной — в редакции эпохи Возрождения. Под влиянием открытий в физике и химии в медицине этого времени утверждается философский, нередко вульгарно-механистический образ мышления. Философия и дальше будет продолжать оказывать существенное влияние на медицину вплоть до первой половины XIX века: от науки Лейбница о монадах до романтических натурфилософов. Картезий (1596—1650) еще признавал дихотомию души и тела, но уже Спиноза (1632—1677) ввел представление о психифизиологическом параллелизме, утверждая, что разум и тело идентичны друг другу, а психологические феномены также важны, как и материальные процессы.

Монтень (1533—1592) начинает анализировать человеческие поступки без обязательной до того времени моральной оценки. Томас Гоббс (1588—1697) разрабатывает основы ассоциативной психологии. В развитии научного мышления выделяется два направления: дедуктивно-аналитический и индуктивно-эмпирический. Линней (1707—1778) на основе системы классификации растений разрабатывает нозологическую систему. Еще по прежнему господствует гуморальная теория, но Г. Штааль развенчивает взгляды о гуморальной патологии в своей науке о темпераментах (1697). Им разрабатывается теория витализма, представляющая из себя синтез эмпиризма Гиппократа и философии Платона-Аристотеля. Теоретическим представлениям о человеке-машине противопоставляется иной взгляд, в котором выделяются болезни рассудка идиопатического происхождения и вызванные соматическими заболеваниями. Такое разделение породило два направления в психиатрии: психиков и соматиков. В теории Штааля предполагается закономерность психофизического параллелизма. Фактором, обусловливающим существование связи между душой и телом является движение, которое рассматривается как телесно-духовный элемент. Штааль вводит понятие об организме, его теория витализма существует вплоть до конца эпохи романтизма. Увеличивается число работ, посвященных меланхолии. В них можно обнаружить очень точные замечания, как, например, у Морганьи, который не видит разницы между манией и депрессией, утверждая, что одна форма переходит в другую.

<<   [1] ... [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] ...  [105]  >>