М. Якоби. «Стыд и истоки самоуважения»

В результате анализируемый вырастает неспособным полагаться на свои собственные чувства, особенно когда необходимо оценить себя и свои импульсы, фантазии и действия. Как если бы у него не было внутреннего компаса. Такой человек может чувствовать смущение и вину по поводу в сущности конструктивных импульсов.

Его Самость как бы «затемняется» (Asper, 1993) — на ее бросают тень. Т. е. тенденции, происходящие из Самости, тогда будут переживаться как негативные и смущающие, хотя в действительности они имеют решающее значение для развития адекватного самоуважения и, в конечном счете, для индивидуации. Задача анализа в этом случае помочь пациенту переосмыслить свои ценности.

Синдром Белоснежки: пример из аналитической практики

Я хотел бы проиллюстрировать концепцию «затемненной Самости» случаем из своей практики, напомнившем мне архетипический паттерн, описанный в сказке «Белоснежка». С помощью этой сказки можно лучше увидеть коллективный архетипический фон ситуации моей клиентки.

Сказка описывает фатальное отвержение и попытку отравления дочери мачехой-ведьмой. Яд отвержения приводит к смешению деструктивных чувств стыда и вины с жизненно важными побуждениями, так что человек переживает свою борьбу за индивидуацию как постыдную и самонадеянную или же просто как плохую. Под влиянием этого яда ценность процесса формирования себя ставится под сомнение, и он может клеветническим образом подаваться в негативном свете.

История этого случая относится к привлекательной тридцатипятилетней женщине, чья мать была молодой и все еще очень красивой, когда рожала ее. Отец должно быть покинул семью незадолго после родов, но ее мать всегда говорила клиентке, что ее отец умер. Как она обнаружила впоследствии, это был просто один из многих обманов, сделанных ее матерью. «Мисс X.», как я назову ее, также помнила, что ее мать всегда хотела быть в центре внимания, и что она отчаянно пыталась добиться признания от каждого в своем окружении. Более того, моя пациентка вспоминала, что она сама сильно восхищалась своей привлекательной матерью и старалась угодить ей, выполняя каждое ее поручение и исполняя каждое ее желание. В еще очень раннем возрасте она была вынуждена адаптироваться к требованиям матери, играя роль поклонницы и даже служанки, чтобы убедиться в материнской любви и внимании. Очень рано она стала выполнять для нее домашнюю работу и пытаться прочитывать ее желания, смотря ей в глаза. Она должна была держать перед матерью что-то вроде волшебного зеркальца, которое бы все время подтверждало: «Ты прекрасней всех на свете». И в ответ моя пациентка получала следующее сообщение: «Ты самая лучшая и самая хорошая — пока ты признаешь меня как самую прекрасную на свете и остаешься моей частью, служа моим потребностям». В терминологии Когута дочь должна была функционировать в качестве «зеркализирующего объекта самости (self-object)» для матери — вместо обратной ситуации, которая должна была быть в нормальном случае.

Но ситуация между дочерью и матерью осложнилась, когда этот порядок стал меняться. Когда в переходном возрасте моя пациентка сама стала выглядеть привлекательно, ее мать не стеснялась принижать ее бестактными и унизительными замечаниями. К тому времени мать снова вышла замуж и была окружена другими поклонниками, которых она намеревалась держать подальше от своей дочери. Это было сделано не в духе материнской опеки, но очевидно из ревности и соперничества. Однако ей это не вполне удалось. Как часто происходит в таких ситуациях, отчим тайно приставал к девочке, злоупотребляя своим положением. Опасаясь гнева матери, у дочери не было другого выбора, кроме как скрывать эти факты.

Сразу после появления первых признаков созревания, она стала смутно осознавать, что мать ее отвергает и отталкивает. Но она не позволяла себе чувствовать открытый гнев на родителей и вместо этого стыдилась себя как плохой и никчемной. Ее единственный шанс выжить был в возможности найти убежище у «семи гномов далеко в горах» (7). Она искала смысл жизни и Бога, уходя в свои фантазии и мечты. Конечно, она также сильно тосковала по любви и взаимной привязанности. Позже во взрослом возрасте у нее было несколько связей с мужчинами. Тем не менее, это была как раз та область, в которой материнский яд был самым действенным. Ни одни взаимоотношения не просуществовали долго. По тем или иным причинам все они распались.

Эта проблематичная ситуация символизируется в сказке ярким образом красной половины яблока, отравленной матерью-ведьмой. Королева, замаскированная под крестьянку, предложила эту половинку яблока Белоснежке, и девочка не могла удержаться от того, чтобы не попробовать. Яблоко — фрукт любви также как и знания. Откусить красную половинку означает войти в контакт с кровью как жизненной силой, страстью и чувственностью. Именно созревание до такой любви и страсти было отравлено и обложено запретом завистливой матерью-ведьмой.

Эта ситуация хорошо знакома. Матери, которые пытаются показать свою собственную невинность в плане секса и любви — белую половинку яблока — часто препятствуют своим дочерям иметь отношения с мужчинами и проявлять сексуальность вообще. «Помни дочь, что мужчинам нужно только одно, а мы должны быть выше этого», — они намекают при каждом случае, подходящем или нет, движимые часто своей собственной подавленной сексуальностью. Я также наблюдал, что неблагополучные в своем браке матери часто слишком рано доверяют своим дочерям тайны, жалуясь о своем несчастье, в котором они обвиняют своих мужей, и нападая на всех мужчин вообще как на агрессивных, грубых или совершенно ненадежных. Делая так, они берут себе белую половину яблока и дают отравленную красную половину своим дочерям. Яд может выливаться в бессознательные страхи дочерей, отвержение всего, что относится к любви, и подавление собственной инстинктивной стороны, которая страстно желает взаимоотношений. Часто у таких матерей можно обнаружить бессознательную зависть к женственности своих дочерей.

<<   [1] ... [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] ...  [63]  >>